"Дарья Истомина. Леди-бомж" - читать интересную книгу автора

смирную сонную лошадь.
Но она-то и дала мне дельный совет:
- Толкнись к Бубенцову, девка! Иначе они тебя будут мурыжить до
скончания века...
Бубенцов у нас в колонии был замом по воспитательной работе. Раньше
их называли замполитами. Такой лысоватенький кругленький майорец, похожий
на доброго пупсика Только глазки у него были навыкате и холодные Долбил он
нам по мозгам постоянно, в основном о том светлом будущем, которое
последует после того, как каждая из нас искупит вину.
Ходили слухи, что как мужик Бубенцов не имеет равных, с ним можно
столковаться на предмет забеременеть, что сразу переводило ту или иную
разнесчастную долгосрочницу в разряд льготников. Ее освобождали от тяжелой
работы, переводили в отдельный барак и ставили на доппаек, в котором
случались даже сливочное масло и кое-что мясное. Ну, и после родов тоже
случались просветы.
Тетка сработала как надо - к Бубенцову на последнее "собеседование"
меня отвели в ту же ночь.
Он начал долдонить что-то про мою будущую жизнь, но я его оборвала:
- Я готова! Где?
Он заюлил глазками, морда стала красной, посопел, раздумывая. -
видно, все-таки осторожничал, - но потом увел меня из своего кабинета с
портретом обожаемого президента и триколором, распятым по стенке, в
каптерку. Я знала: Бубен распоряжался всей гуманитарной помощью и все наши
вольнонаемные, отиравшиеся при канцелярии и иных службах, щеголяли в
одинаковых розовых куртках, легоньких, из синтетики, шведских, кажется.
Он включил электричество, стеллажи были забиты картонками с барахлом,
на вешалках аккуратно размещены платья, кофты, пальтуганчики и куртки.
Отдельно стояли туфли, кроссовки, ботинки и сапоги на каблуках, заведение
у нас дамское - гуманисты из Европы это, видно, учитывали.
Габаритами меня предки обеспечили немалыми, росточек под сто
восемьдесят, обувь - тридцать девять, ну и так далее. Когда-то в прошлой
жизни мне не раз вонзали в спину: "Во, кобылища!" А как-то клеился
какой-то тип, занимавшийся модельками и уверявший меня, что я - именно то.
Но я-то понимала, что со своей рожей на Линду Евангелисту не потяну, а на
меньшее - к чему кувыркаться?
Так что с подбором барахлишка вышли кое-какие проблемы. К тому же мне
не хватало до нормы килограммчиков двенадцать, так что я представляла из
себя нечто дрынообразное. Но в конце концов я подобрала кое-что, в чем на
той самой свободе, на которую "с чистой совестью", можно было бы
смотреться не совсем чучелом: белый летний пыльник-плащ до пят из плотной
ткани, с пояском, черную юбку с боковым разрезом из рыхлого вельвета,
кремоватую кофточку коротким рукавом, черные туфли на низком каблуке, на
липах. Все это было уже ношеное, "секонд хенд", но стерильно отчищенное и
пахло химией. Правда, здесь попадались и совершенно новые вещи - бельишко
в целлофане и все такое, и я сгребла гарнитурчик из бюстгальтера и
трусиков, две пары колготок я слаксы в геометрический рисуночек - черные и
красные квадратики и треугольнички.
Бубенцов сидел за столом, поглядывал молча и что-то помечал в
амбарной книге.
Я подумала, сняла с себя казенную куртку из дерюги, стянула сатиновое