"Дарья Истомина. Торговка " - читать интересную книгу автора

- Слушай дальше, - уже раздраженнее продолжала я. - Главное для нас с
тобой - касса! Аппаратик видишь? Смотри на кнопочки. Я сейчас по нолям
выбью, для примера... Видишь, чек вылезает? Положено его покупателю отдать,
в знак того, что акт купли-продажи произведен. Все суммы фиксируются и в
копиях остаются. Для чего? А для обираловки! Эти людоеды из налоговой
инспекции чуть что - и лицензию на гербовой бумаге, что вон там в рамочке
висит, снимут, и разрешение на торговлю отберут,.. Если по-крупному
химичишь, то и тебя прихватят - тут штрафами не отделаешься, могут вообще
дело прихлопнуть, всучат волчий билет, да еще в черный компьютер занесут...
Это раньше лафа была, никто ни с кого ничего не спрашивал, давали, как
баранам, шерстью обрасти, чтобы государству было что стричь. Все равно,
конечно, стригли, без этого тут ни чихнуть, ни пукнуть не дают. Свои - те,
что рынок держат. Главное - не вляпаться на налоге с продаж, это четыре
процента, то есть с каждого рубля четыре копейки отдай. Потом еще налог на
добавленную стоимость, двадцать процентов. В общем, каждый тугрик из
прибылей должен быть засвечен, понимаешь? Ну ладно, когда вместе суммы
считать сядем - поймешь... Вот это вот - моя личная амбарная книга. Что бы
кто ни купил, хоть хвост от селедки, записывай сюда и сумму тоже заноси...
Вот тут я держу паспорта на каждую крупную партию товара, сертификаты
качества... Это чтобы каждый москвич оставался у нас с тобой не травленый,
а, наоборот, здоровенький...
Дождь все шел и шел, монотонно шелестя по крыше. С железного ставня,
поднятого над торговым окном, стекала и пробрызгивала в помещение вода. За
воротами на карусели включили радиомузыку, редкие покупатели в дождевиках и
под зонтиками шлепали безразлично куда-то мимо, а Рагозина, посапывая,
конспектировала то, что я ей растолковывала. И я не без горделивой усмешки
думала о том, что мне-то никто всерьез ничего не объяснял, до всего почти
приходилось доходить своим умом. Я, к примеру, долгое время не могла
запомнить, чем отличается зубатка свежемороженая с головой, что сейчас
мирненько лежит в витрине-холодильнике, от зубатки глубокой заморозки, в
брикетах и без головы, которую я держу отдельно.
Мне вся эта писанина надоела.
- Ты что, это все в самом деле зубрить собираешься?
- Конечно... Ты не беспокойся, Корноухова. Я никогда ничего не забываю!
В том, что она никогда ничего не забывает, все продумывает, все
аккуратненько раскладывает по полочкам и ничего не делает лишнего, мне еще
предстояло убедиться, но в то утро я просто отобрала у нее тетрадку,
выдвинула Рагозину к прилавку и сказала:
- Все это ерунда... А главное вовсе не это! Главное - покупатель...
Смотри! И помалкивай... Сейчас я тебе кое-что покажу!
От ворот к лавке неспешно приближалась какая-то ранняя пташка. Это была
здоровенная, не старая еще тетечка. Она не шла, а несла себя, из-под зонтика
поглядывая вокруг с видом некоего превосходства. Одета щеголевато, в распахе
тонкого шелкового плаща виднелось трикотажное платье, очень модное, с
пояском, на грудь выпущен гарусный шарфик с люрексом. На плече покачивалась
хорошая сумка с тиснением, хозяйственную сумку на колесиках, еще пустую, она
катила небрежно, будто на прогулке.
- Параграф первый. Как ты полагаешь, Рагозина, она при деньге?
- Конечно, - недоуменно пожала плечами Катя. - Иначе с чего бы на рынок
пришла?