"Петр Верещагин. Высшие существа" - читать интересную книгу автора

годился, видел Вестник: шуму много, длится долго, а убитых кот наплакал.
Что есть стена, спросил Вестник - и глядя на строй тяжеловооруженных
воинов, ответил: щит и панцирь.
Что пробивает панцирь? Вестник снова посмотрел на яростную сечу двух
войск и уверенно ответил: копье и кинжал.
А что одолевает щит?
Вестник долго смотрел, как броненосная пехота рассеяла войско
противника, прогнала его через все поле брани к городским стенам, где и
перебила на глазах у родни - а после, огрызаясь и потрясая окровавленным
оружием, отошла назад, потому что со стен в нее летели камни, дротики и
стрелы, и хотя только один из десяти достигал цели, но воины, что стояли
внизу, не могли ответить и одним на сотню. И тогда Вестник сказал: щит
одолевают много ударов, если они сильны и направлены с разных сторон.
Вестник мягко улыбнулся, когда божественная справедливость открыла, как
применить этот ответ к угодному богам вопросу.
Он принял облик отшельника-ученого и явился к предводителю войска,
которое всегда било врагов в поле, но не могло взять городских стен. Он
говорил не кратко и не пышно, он объяснял так долго, как это требовалось, а
потом еще два раза по столько, чтобы до людей дошло: воевать нужно не
оружием, а головой.
И вождь, у которого нашлась достаточно умная голова, отправил воинов
валить лес и строить тараны и большие деревянные башни на колесах, а еще
рыть подкопы и делать надежные насыпи, по которым тараны и осадные башни
могли бы подойти к нужным частям городских стен.
Вестник полюбовался падением города, но на резню, что последовала за
ним, отвлекаться не стал. Ему еще оставалось донести истинные секреты войны
до других племен, чтобы никто не мог чувствовать себя в безопасности ни за
какими стенами.
И там, где жили люди, не стало безопасных мест.
Уверенный, что задание выполнено, Вестник поднялся по небесной лестнице
и предстал перед богами. Выслушав его, боги вознаградили Вестника за труды и
позволили уйти в небытие. А сами, спокойные и терпеливые, остались ждать,
пока план принесет плоды.
Они верили, плоды будут именно такими, какими нужно.
Верили в это и люди, и вера их питала богов, а пуще того питали людские
дела. И даже стоны земли поутихли, приглушенные другими стонами, к которым
боги с удовольствием прислушивались, не отвечая иначе как многозначительным
молчанием.
Но шли годы и века, и молчание значило все менее и менее.

...И стенали боги: есть у людей досадная манера предавать синему
пламени самые замечательные планы. Им и самим от этого бывает несладко, и
все же человек готов причинить себе вред, лишь бы кому-то стало еще хуже.
И заметили боги: синее пламя, в котором сгорают тайные замыслы и благие
намеренья тех, кому суждено было править, разгорается из крошечных искр
звездной мудрости и людского упрямства. А топливом для этого пламени служат
людские же чувства и страсти: алчность и честолюбие, благородство и отвага,
зависть и злоба, любовь и преданность... качества, которых никак нельзя
отнять у человека, не уничтожив его. Боги готовы были ждать, пока
человечество само истребит себя, однако синее пламя сгинувших надежд мешало