"А.Г.Ивакин. Десантура " - читать интересную книгу автора

-Вот еще секундочку, Надин... Коль, думаешь, Тухачевский предатель? Я,
когда в Германии работал, понял одну вещь, - почему-то Горбачев казался
Тарасову трезвым. - Надо что-то менять. Что и как не знаю... Но немцы нас
сделают. На раз-два сделают. Легко и непринужденно. У них нет ничего. Ни
техники, ни солдат обученных, ни идеи. Есть только одно - организация. Они
злые. По-хорошему злые. На весь мир. И они выиграют следующую войну. А мы
просрем все. У нас есть все - танки, люди, орудия. А они все равно выиграют.
Потому что они за Фатерлянд, а мы против Родины. Согласен?
Тарасов покачнулся, почти упав, и, на всякий случай решил согласиться -
тем паче, кто такое Родина он не знал. Просто пытался не думать. НЕ ДУМАТЬ!
Надя презрительно покачала головой и тяжело унесла беременный живот
обратно в комнату. 'Завтра опять ругаться будет... Надо бросать пить. А то
ведь беда...'
А настоящая беда пришла позже. Под утро...
-Открывайте! НКВД!
Бешеный стук ломал дверь.
Еще пьяные они открывали двери. Еще пьяные тряслись в открытой
полуторке. Еще пьяные весело затянывали: 'Черный ворон, чооооорный вороон!'
-Имя, звание?
-Тарасов... Майор...
-Цель заговора?
-Какого еще заговора? Не понял!
Конвоир так двинул прикладом, что все вопросы снялись.
Особая тройка дала пять лет. Полсотни восемь дробь три.
А освободили в сороковом. По бериевской амнистии. Статью не сняли, но
хотя бы поражения в правах не было. Живи - где хочешь, работай - кем хочешь.
Но не в армии.
В Харькове его встретила Наденька с дочкой на руках. Со Светланкой...
Четыре года он просидел в одиночке. Есть такой город - Ворошиловск.
Родина, говорите?
А потом он работал инструктором по парашютному делу. В парке
развлечений. Ну, лекции еще читал. Сто семьдесят прыжков! Сто семьдесят!
А двадцать четвертого июня его снова призвали в армию.
Двадцать четвертого июня сорок первого...


***

-Двадцать четвертого я первый раз водку попробовал. Когда батю на войну
провожали. Мать тогда как зыркнет... А отец спокойно так ей: 'Он сейчас
старшой'. И в стакан мне плеснул на донышко. Не чокаясь. Как знал. Осенью
похоронка пришла. В октябре. Пропал без вести под Киевом. Вот же... Где
Киров, а где Киев?
-И что?
-Что, что... - пожал плечами рядовой Шевцов. - Ни что! Унесло меня
тогда с того самогона... Батю так и не проводил толком. Полуторка за ними
пришла - а я в кустах блевал. Стыдно до сих пор. А после похоронки я в
военкомат побежал. Добровольцем, говорю, возьмите. А они говорят - приказа
нет такого, чтобы до восемнадцати. А мне восемнадцать в ноябре. В ноябре и
ушел. Сначала в запасный полк. А оттуда уже в бригаду.