"А.Г.Ивакин. Десантура " - читать интересную книгу автора

пахнущая мясом. Он жадно, не сдерживаясь, схватил ее. Выпил залпом. Через
секунду вырвало. После двух месяцев войны и голода организм не принимал еду.
Отучился. Перед глазами появился стакан. С красной жидкостью. Вяло он выпил
ее. Горячим прокатило по пищеводу. Тарасов вскинул голову.
Вино придало сил. Сознание прояснилось.
- Эншульзиген зи битте, - вытер он рот.
Лейтенант кивнул:
- Вы знаете немецкий язык?
- У меня жена немка. Была.
Лейтенант приподнял бровь.
- Ja?
- Я, натюрлих.
- Вам удобнее говорить на русском?


**

...По средам они разговаривали с Наденькой на английском. По пятницам -
на немецком. Четверг и суббота были заняты греческим и латынью. Вторник -
французский день. Она не закончила Смольный. Не успела. Старше его на четыре
года - революцию встретила сначала восторженно. Потом настороженно. Потом со
страхом...
...Станция орала гудками паровозов. Колчаковцы отступали по всему
фронту. Красные давили, давили, давили. Везде. Каппелевцев перебрасывали из
Перми на другой участок разваливающегося фронта. Усталые, изможденные, почти
без патронов. Они сидели в 'столыпинах' и безучастно смотрели на беснующуюся
толпу, пытавшуюся прорваться через оцепление. Пятнадцатилетний Колька
смотрел поверх голов, сжимая в руках заиндевелую винтовку без патронов.
Внезапно он зацепился за удивительно-зеленый взгляд. Она стояла, прижавшись
спиной к выщербленной стене вокзального здания. Невысокая, худенькая,
рыженькая - даже платка на ней не было - она смотрела перед собой и вглубь
себя.
Зацепился, оказывается, не он один.
На платформу спрыгнул поручик Товстоногов. Растолкав толпу, он
пробрался к барышне, молча схватил ее за руку и потащил к вагону. Та не
сопротивлялась. Как кукла. Поручик врезал кому-то по морде, ткнул в бок
какую-то визжащую бабу, но вытащил буксиром Зеленоглазку к вагону.
- Прими!
Коля неловко схватил Зеленоглазку за ледяные руки.
- Под руки хватай! - сердито рявкнул поручик.
Солдаты вспохватились, ровно выдернулись из дремотного равнодушия, и
помогли Коле втащить девчонку в вагон.
Толпа, увидев такое дело, взревела, колыхнулась и порвала тонкую
цепочку охранения. Но поезд уже тронулся. Девушку уложили на кучу гнилой
соломы, укрыли запасной - дырявой и окровавленной - шинелью.
- Поручик Товстоногов, честь имею! - коротко бросил барышне командир
роты. Впрочем, что в той роте-то было? Тридцать штыков...
Она не ответила. Просто смежила веки и уснула. Коля поднял ворот
шинели, уткнулся в мерзлый драп холодным носом и уставился на проплывающие
бараки пригорода.