"Всеволод Иванов. Голубые пески (Роман)" - читать интересную книгу автора

VII.

На назьмах, подле белой уездной больницы, расстались.
Шмуро, Кирилл Михеич и протоиерей шли вместе.
В самом городе, как заворачивать из-за сельско-хозяйственной школы на
Троицкую улицу - за углом в таратайке ждала их матушка Вера Николаевна.
Лицо у ней как-то смялось, одна щека косо подрыгивала, а руки не могли
удержать вожжей.
- Куда тебя? - спросил протоиерей: - таку рань...
И тут только заметили, что попадья в азяме, киргизском малахае и по-
чему-то в валенках. Тряся вожжами по облучку, она взвизгнула, оглядыва-
ясь:
- Садись...
Протоиерей тоже оглянулся. У палисадника через загородку пегий теле-
нок силился достать листья тополей. Розовую шею царапали плотные перек-
ладинки и широкие глаза были недовольны.
- Ищут!.. - еще взвизгнула попадья, вдруг выдергивая из-под облучка
киргизскую купу. - Надевай.
Протоиерей торопливо развернул купу. В пыль выпал малахай.
Шмуро дернул Кирилла Михеича за пиджак.
- Пошли... Наше здесь дело?.. Ну-у...
Протоиерей, продергивая в рукава руки, бормотал:
- Кто ищет-то? Бог с тобой...
- Залезай, - визжала попадья. - Хочешь, чтоб зарезали? Ждать будешь?
Она вытянула лошадь кнутом по морде. Лошадь, брыкая, меся пыль, по-
несла в проулок, а оттуда в степь.
Кирилл Михеич торопливо повернул к дому. Шмуро забежал вперед и,
расставляя руки, сказал:
- Не пущу!..
- Ок'рстись, парень. К собственному дому не пустишь.
- Не пущу!..
Вся одежда Шмуро была отчего-то в пыли, на шлеме торчал навоз и соло-
ма. Бритые губы провалились, а глаза были как растрепанный веник.
- Не пущу... - задыхаясь и путаясь в слюне, бормотал он, еще шире
раздвигая руки: - донесешь... Я, брат, вашего брата видал много... Про-
вокацией заниматься?
Кирилл Михеич отодвинул его руку. Шмуро, взвизгнув, как попадья,
схватил его за полу и, приближая бритые губы к носу Кирилла Михеича,
брызнул со слюной:
- Задушу... на месте, вот... попробуй.
Здесь Кирилл Михеич поднес к его рту кулак и сказал наставительно:
- А это видел?
Шагнул. Шмуро выпустил полу и, охнув, побежал в проулок. Кирилл Михе-
ич окликнул:
- Эй, обождь... (Он забыл его имя.) - Ладно, не пойду. Только у меня
ведь жена беспокоится.
Шмуро долго тряс его руку, потом на кулаке оправил и вычистил шлем:
- Я, Кирилл Михеич, нервный. От переутомленья. Я могу человека убить.
О жене не беспокойтесь. Мы ей записку и с киргизом. Они - вне подозре-