"Всеволод Иванов. Долг (Рассказ про войну)" - читать интересную книгу автора

каличинские болота, сидел перед ним, быстро пощипывая грязную кожу на
подбородке. Была какая-то смесь щегольства и убожества в нем самом и в его
подчиненных. Полушубок он расстегнул: зеленый мундир его был шит золотом
(хотя оно и пообтерлось), а брюки были грубого солдатского хаки. Грязь
стекала с его хромовых высоких сапог.
- В германскую войну в каком полку?
Фадейцев назвал полк.
- Не помню. В каком чине?
- Рядовой.
- Э...
Из сеней тоскливо, после продолжительного топтания:
- Прикажете вывести?
- Обожди. Хозяин, дай молока!
Обливая бороду молоком, он долго и торопливо пил. Щелкнули на улице
выстрелы. Чугреев отставил кринку. Сизые мухи (такие липкие бывают
весенними вечерами почки осин) уселись по краю.
Он грузно опустил руки на стол.
- Несомненно, где-то я видел тебя и в чем-то важном... этаком
важном... для меня...
Он пощупал грудь.
- Видишь, даже сердце заныло. У меня всегда...
Старик опять грохнулся на колени. Он с умилением глядел на Фадейцева.
- Так сын, говоришь?
- А как же, батюшка, да ей же боженьки...
- Колена тверже пяток - вставай! Допрошу в штабе и отпущу. Молись
богу - пущай правду говорит... Идем!


III

Генерал Чугреев был слегка сед, размашист, немного судорожен в шаге.
Комиссар Фадейцев - низенький, сутуловат. И так как всю жизнь приходилось
ему подпольничать, то шаг у него был маленький, точно он боялся наступить
кому-то на ноги. Ночь - сырая и ветреная, аспидно-синяя - рвала солому с
крыши, хлипко гнула ее. У подбородка, у плеча нет силы снять соломинку,
пахнущую грибами. Казаки отставали - шли только с ружьями наперевес двое.
Штаб Чугреева в сельской школе. Подымаясь по ступенькам, спросил Чугреев:
- Трусишь?
- Одна смерть, - ответил звонко, по-митинговому, Фадейцев. Ходьба
освежила, ободрила его, и перед расстрелом он решил крикнуть: "Да
здравствует революция!"
- Мы сегодня семьдесят два человека кокнули. Если сосчитаешь, то
который по счету, а? Трусишь?
Фадейцев смолчал.
Парты сдвинуты к стенам, на полу (в пурпурово-голубом пятне)
керосиновый фонарь. Пахло же в комнате не керосином, а мелом. Под ногами,
точно известь в воде, шипели куски мела. Выпачканный в белом, спал подле
классной доски лысый с ушами, похожими на переспелые огурцы.
- Казначей. Спит. У большевиков спирт отбили, перепились. Зачем им
возить с собой спирт, а?