"Всеволод Иванов. Подкова (Рассказ про войну)" - читать интересную книгу автора

- Куй.
Человек стоял поодаль; дыханье у него было медленное. Тонко,
прерывисто запахло кислым хлебом.
"Крестьянин", - подумал радостно Василий и, стукнув кулаком по бревну
станка, твердо выговорил:
- Ерошка, дуй уголь.
Василий подошел к станку.
- За ночную работу берем вчетверо. От ночной работы у меня глаз
сочится, оттого ремесло переменил. Опять, кто ночью кует? Лошади спать
надо. Каков размер копыта?
Так же, словно роняя грузный мешок, повторил тот:
- Куй.
Огонь в горне поднялся, и отблеск переломился в синей луже за дверью.
Огромное и теплое, лежало копыто перед Василием, как темное блюдо. Волос
от копыта шел длинный, жесткий и седоватый, пахнущий прелой соломой.
Ерошка, стукая пяткой по ящику, тащил подковы. И вот, перекидывая железо,
набивая ладонь едкой ржавчиной, стал выбирать Василий подкову. Одна за
другой, в связках, в одиночку, старые, стертые, блестящие, и совсем
шершавые, и новые, еще пахнущие огнем, ложились подковы на кочковатую
ладонь и звякали, падая обратно в ящик. Не то! От старых битюгов, давно,
еще до войны, возивших барские клади, уцелело шесть пар, валялись они в
углу. Ерошка вытащил их, свистнул и подкинул угля в горн - чтобы было
светло. И эти - не то! Лежали они, словно кольца, на ладони.
Человек, сошедший с лошади, звякнул чем-то позади станка. Василий
обернулся и поглядел на него.
Тоненькой ниточкой на огромном куске солдатского сукна блеснула
винтовка. Ушастая островерхая шапка с пятиконечной звездой оседала на
широкий лоб.
Василий поспешно спросил:
- Какой губернии?
- Я-то?.. Муромской.
Василий обежал кузницу; запнулся за подвернувшийся обруч, откинул его
в угол. Подбросил для чего-то угля в горн, махая над углем куском железа,
крикнул:
- Нету подходящих подков! Нету!
Звякнула тяжелыми кольцами узда.
- По коню куй.
Человек, сошедший с коня, огромным грузным шагом отошел куда-то в
темень, и оттуда раздалось:
- Куй.
Раскаляя железо, Василий над искрами его хотел было охнуть,
пожаловаться, а засвистел, заскрежетал молотом:
- И-их!.. И-их!.. Ирошка-а!..
И Ерошка вился худеньким телом: тоже под искрами, под молотом рвал
мехи, в горн надавливал воздух, потел, попискивал:
- Их, дяденька-а! Их...
И только тогда, когда подкова лежала, как темновато-алая ржаная
булка, крикнул Василий:
- Туда, что ль, на них?..
- Прямо! Куй.