"Всеволод Иванов. Очередная задача (рассказ)" - читать интересную книгу автора

Ночью чёрные ходы гостиницы "Гранд-Отель" наполнились шорохом, шёпотом,
запахами выцветших духов. На обледенелых площадках - ах, двери казались
меньше ступенек - в тонкую дверь надо стучать, как в сердце, потому что он -
старый партийный работник и привык в тюрьме чутко спать.
Он отворяет дверь - сначала под ногами снег (это от шуб), затем под
головой толпа. Горит сальная свеча в привычных руках коридорного, нет, они
не на коленях - так значительно легче - они жмут ему локти, трогают ласково
за руки. Он ещё сонный, в волосах его словно шорох бумаг, во сне он видал
длинные очереди с резолюциями.
Голос у него необычайно широк; все шипят, приседают. При виде их дрожит
испуганно свеча коридорного:
- В чём дело-о?..
Да, это они знаменитые конские заводчики (у них прыть едва-едва
осталась в зрачках), они впереди везде,- из них один у Керенского в
правительстве был,- они суют ему мотивированные заявления, все на
чудеснейшей бумаге машинками, у которых буква легче нежнейшего поцелуя. Они
не могут заплатить.
Их гонят, захлопывают дверь,- но вся его комната наполнена стаей
телефонных звонков. Он никогда не замечал - такое количество аппаратов.
Телефоны в пятьдесят голосов (ему в заседании тройки член коллегии ЧК
говорил - нет одинаковых людей, умирают все по-разному, а хуже всех -
спекулянты) - и все голоса похожие. Важное, экстренное, экстреннейшее.
- Контрибуция?
- Конечно, конечно, вы понимаете!
Трубка катится по столу, а в ней ещё пищит список.
- К чорту!
Телефоны звонят ещё - словно бьётся мёрзлое стекло.
Он, уже спокойный, чуть длинный ростом (может быть, от струи - вода
удлиняет человека), льёт воду в таз. Ещё темно, умывшись, он поедет в
исполком - сегодня, несомненно, выяснится политика профсоюзов в деле
взаимоотношения хозяйственных и союзных органов.
Здесь входит Вера.
Глаз её не видно, но беличья шапочка имеет голубой цвет; у ней немного
отрывистый голос - оттого, что она стоит у косяка двери.
Она думала всю ночь, её отец тоже не спал. Если бы она вчера сказала
ему, товарищу Шнурову, под радостью о получении денег, возможно он
согласился бы сбавить. Но она тоже была рада за народ, который хоть немножко
перестанет голодать. (Шнурову надоели слёзы, он смотрит на паркет, прожжёный
эглями из самовара, и ему непонятно совестно поглядеть на неё - плачет или
нет?) Её отец! Он - честный и порядочный человек, он первый в городе пошёл
присягать новому правительству Керенского, возможно - он бы присягнул и вам,
но вы ведь не требуете присяги! Он первый понял - солдаты не хотят войны и
оттого устроили новую власть, он отказался председательствовать на митинге
офицеров, протестовавших против захвата власти. У него подагра, у него
дурное сердце - ему нельзя волноваться. Всё, что она может, она продаст,
всё, всё - но у них не хватит четырёх...
- Трёх.
Вот, он даже помнит! Спасши один раз отца от смерти, не может же он
уничтожить его на другой день.