"Анатолий Иванов. Печаль полей (Повести)" - читать интересную книгу автора

- Известно. - Он скривил губы. - Ничего тебе не известно.
Прилетела тяжелая от взятка пчела, повилась вокруг полураздетой Марии,
села зачем-то на ее оголенное плечо. Мария даже не заметила этого. Она все
так же изумленно, широко раскрытыми глазами смотрела на Павла, открытый лоб
ее бороздили временами набегавшие морщины.
- Нет, я не смогла бы с тобой.
- Почему? Противный шибко стал? Не противней вроде твоего Денисия.
- Не в том дело. С лица воду не пить.
- Почему ж тогда?
- Ты ж, я чую, запретил бы мне... работать в торговле.
- А зачем? - усмехнулся он. - Работа для людей нужная.
- Ну - не позволил бы... этого... ничего такого.
- Воровать? - подсказал ей Демидов.
- Фу, какое слово!
- Обыкновенное. Воровка ведь ты.
- Ты?! - Она тяжело и гневно задышала. - Ты так понимаешь жизнь, а я -
этак. Жить надо умеючи, как... как...
Она совсем задохнулась, и Демидов опять подсказал ей:
- Как Денисий научил тебя?
- Да, научил! - истерично выкрикнула она. - Он, Денис, не в облаках
летает, на грешной земле живет. Он - цепкий, не проворонит, что мимо рта
пролетает... Он такой, я это еще тогда почувствовала, когда женихались мы с
тобой. Он человек жесткий, да... Рука у него тяжелая, да - мужик! Он на что
угодно пойдет, лишь бы место половчее... потеплее под солнышком отвоевать. А
ты - что такое? Всю жизнь так в тайге и проживешь. Если бы принял ты меня,
говоришь? А жить на что бы стали? На твою лесниковую зарплату? Смех один, а
не деньги. По миру пойти - больше собрать можно за день...
Она говорила еще долго, он слушал, покачивая иногда головой, будто
соглашался. Потом взял ружье и зачем-го отстегнул от него широкий, тяжелый,
залоснившийся от грязи и от пота ремень.
- Ты что? - сразу спросила она, умолкнув на полуслове. Брови ее
изогнулись и поползли кверху, обещая вот-вот разломиться.
- Он и на это, значит, пошел, чтоб спокойствие на земле обеспечить
себе?
- Да, и на это! - будто даже гордясь, выкрикнула она. - И я, по
рассуждению, поняла - а что ему остается, коли никак иначе не избавиться от
тебя? Не травить же, в самом деле, мышьяком. Была нужда в тюрьме за тебя
гнить. Животина ты противная! Исподнюю-то рубаху скидывать, что ли?
Глаза ее горели теперь каким-то бешенством, неуемной злобой.
- Исподню не надо, - сказал он и, не вставая, вытянул ее ремнем по
плечу.
- Пав... Пашка! - воскликнула она, вскакивая.
- Исподню не надо! - Он тоже поднялся, пошел к ней грузно. Она,
закрывая голыми руками лицо, отступала. - Исподню не надо, не надо...
Каждое слово будто прибавляло ему ярости, с каждым словом он хлестал ее
все сильнее и безжалостнее - по этим оголенным рукам, по плечам, боясь
выхлестнуть ей глаза и все-таки стараясь ударить по лицу.
- Не надо... Не надо! Береги глаза-то, дура!
Наконец она то ли поняла, то ли просто запнулась и упала в траву вниз
лицом, прикрыв руками растрепанную голову. Демидов, не уставая, все махал и