"Г.М.Иванова. История ГУЛАГа, 1918 - 1958 " - читать интересную книгу автора

держали эту тему в оковах строгой государственной секретности. И вот оковы
пали.
Появившиеся в печати сотни публикаций о сталинских репрессиях4, в том
числе подборки писем от людей, переживших ужасы ГУЛАГа, вызвали в обществе
шок и резкое неприятие всей советской истории. Прошлое вырисовывалось как
череда преступлений уже не только сталинского, но всего коммунистического
режима. Общество, тогда еще не мыслившее себя вне рамок советской системы,
демонстрировало готовность принять на себя ответственность за трагические
события прошлых лет. Остро ощущалась потребность увековечить память
сограждан, погибших в годы террора, умерших в лагерях и ссылках. В течение
трех лет, с 1989 по 1991 г., по инициативе общественных организаций по всей
стране было установлено более 130 памятников и памятных знаков жертвам
политических репрессий, в настоящее время их насчитывается 5205.
В конце 1989 г. Всероссийский центр исследований общественного мнения
(ВЦИОМ) впервые провел исследование в рамках программы "Советский человек"6.
Анализ полученных данных позволил, в частности, увидеть, как воспринимаются
в массовом сознании россиян те или иные исторические события и деятели. В
тот период почти треть опрошенных россиян (31%) причислили репрессии 30-х
годов к самым значительным событиям XX в. Что же касается Сталина, то только
11% назвали его "самым выдающимся человеком всех времен и народов".
Последующие аналогичные опросы дали уже совсем иную картину
общественного мнения россиян: в 1994 г. лишь 18% опрошенных продолжали
относить репрессии к значительным событиям XX в., в 1999 г. это мнение
разделяли всего 11%. Соответствующим образом изменилось и представление о
Сталине. В 1994 г. он уверенно вошел в десятку "самых выдающихся людей", его
имя включили в список 28% опрошенных; в 1999 г. число сторонников Сталина
составило 35%, в 2003 г. выросло до 40%7.
Исследователи вполне обоснованно называют несколько причин, по которым
общество стало более сдержанно относиться к преступлениям сталинского
режима. "Когда открылся гигантский масштаб этих преступлений, стало ясно,
что их невозможно было совершить без участия, активного либо пассивного,
миллионов советских людей, а значит, почти невозможно провести четкую
демаркационную линию, отделяющую жертв от палачей: вся страна оказалась под
подозрением. По-видимому, именно это сознание и сделало переживание траура*
невыносимым, груз коллективной
* "Переживание траура - процесс, посредством которого коллектив
примиряется с собственным прошлым, принимает прошлое, вписывая
травматический опыт своей истории в память, не замалчивая и не забывая
его... Прошлое мало-помалу становится объектом принятия. И это позволяет ему
действительно уйти в прошлое и не омрачать настоящее"(Ферретти М.
Расстройство памяти: Россия и сталинизм // Мониторинг общественного мнения:
экон. и социал. перемены. 2002. № 5. С. 43).
вины оказался слишком тяжел"8, - заключает французская
исследовательница М. Ферретти.
"Есть несколько объяснений этой потери памяти по отношению к ГУЛАГу и
событиям того времени, - считает социолог Л.Д. Гудков. - Травмирующие
события вытесняются из коллективной памяти, если они не получают
соответствующей коллективной оценки и не вписываются в структуру массовой,
можно сказать, национальной идентичности. С ними происходит примерно то же,
что и с памятью о стихийных катастрофах и бедствиях - следы их исчезают уже