"Юрий Иваниченко. Взгляд" - читать интересную книгу автора

мелководью. Туда, где за лесом и холмами открывалась обширная долина,
залитая горячими болотами. И там, вдали, на самом краю небес, вздымалось
угрюмое темное облако. И оттуда доносились до чутких ушей рэбба рокот,
хлюпанье и чавканье, как будто там, под темно-сизым облаком, жрали что-то,
давясь и торжествуя, тысячи жадных ящеров.
И доносился запах Тлена...
И тут вдруг ощутил Гроук, что тугие тиски, о каждым годом все сильнее
сжимавшие мозг, ослабели. Немного, чуть-чуть, но совершенно явственно.
И это произошло не сейчас. Раньше. Когда понял, что не одинок. Не
одинок в разуме, не отделен стеною ярости и ненависти от Разумных. А стена
страха... Это - преодолимо. Нет, еще раньше. Когда слышал крики Голышей,
когда успокаивающе ворчал - и встретился с нежданным, осмысленным,
разумным взглядом.
Гроук повернулся и легко побежал вниз по течению.


Земля дрожала; мягкая, упругая почва проседала под ступнями, и фонтаны
воды взлетали из-под кочек. Болото закончилось, и теперь под ногами
крошились мелкие камни и коряги. С хрюканьем и визгом шарахнулось
семейство бегемотов. Матерый, столетний крокодил замешкался, распахнул
острозубую пасть - и задергался, раздавленный походя, бегущим рэббом.
Поворот, еще поворот, знакомая излучина - и вот пещера. Многоголосый
крик встретил Гроука. Шесть Голышей задвинули в устье пещеры валун и,
мешая друг другу, все же вползли в щель между камнем и кромкой гранитного
зева. А снаружи осталось несколько самочек; Гроук на мгновение задумался -
рассмеялся, оценив тактику. Сейчас самочки бросятся врассыпную, чудовище
(это он, Гроук) поймает и сожрет одну, а затем, как положено хищнику,
пойдет прочь.
Гроук напрягся. Мышцы окаменели, ноздри - в каждую поместилась бы
голова Голыша, - округлились, густая с проседью грива вздыбилась, рассыпав
короткую дробь разрядов.
Невидимая волна воли рэбба, воли, подавляющей даже тупую ярость ящеров,
бросила самочек ниц.
Гроук расслабился и, не торопясь, подошел к пещере. Из-за камня,
прикрывающего вход, доносились сдавленные голоса. Гроук просунул пальцы в
щель и, не обращая внимания на слабые удары, одним движением отодвинул
глыбу. Вопль ужаса; несколько заостренных палок и камней, брошенных
слабыми, хотя меткими руками; оцепенение большинства; голоса... Речь.
Гроук удовлетворенно засмеялся - а Голыши, то ли загипнотизированные
блеском его клыков, то ли пораженные смехом, - смехом, несвойственным ни
одному животному, - замолчали. А Гроук аккуратно, чтобы не повредить,
подобрал пожертвованных самочек и плавным движением внес их в пещеру. А
когда самочки, быстро сбросив оцепенение, сбежали с ладоней и смешались с
толпой, - подобрал с земли палки (к некоторым были приделаны костяные и
каменные острия), положил пучок ко входу и, двигаясь с нарочитой
медлительностью, отошел на пару десятков шагов, к реке.
Там он сел, привались спиною к удобному останцу, и принялся ждать.
Терпение и любопытство побеждают страх.
Как всегда в минуты полного покоя, в душе Гроука зазвучала мелодия,
отзвук произошедшего и предвидение будущего.