"Юрий Иваниченко. Выборный (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Согласовывалось? А общественность - она как? Наконец, и у нас есть свое
мнение, свои права и интересы!
- Тихо, губерния!- поднял руку Василий.- Я говорить буду.
Он засунул руки в карманы кожанки и, слегка покачиваясь с пятки на
носок, начал:
- Решили это коллегиально. Без спора. Согласовали тоже своим путем.
Молча. Обсуждать... С тобою или со мной - никто ничего не будет. Сами
чувствуете, что мы для них давно мертвые. И советоваться не будут. До сих
пор обходились - и сейчас обойдутся... Наверное. Так. Нечего базарить!
Действовать надо!
- Простите еще раз, - подал голос Присяжный, уже несколько пришедший в
себя, - но в данном случае, как мне кажется, "базарить" совершенно
необходимо. Этот вопрос как раз должен быть всесторонне обсужден, и
правильное решение может быть выработано только коллегиально. Такое событие
- и следует постараться учесть все интересы, а не только узкой группы...
- Ему-то что,- глухо пробурчал Купец, вроде бы даже и не глядя в
сторону Василия,- его-то самого небось гимназисточки на белых ручках во
мраморны хоромы перенесут. Горлохват...
Василий Андреевич мог бы сказать, что ни в саму революцию, ни после,
во все отпущенные ему годы, когда наган и шашка заменили мирные атрибуты
непомерного труда большевика-организатора, лично для себя никаких благ он
не искал и даже не принимал, но - только пренебрежительно хмыкнул и махнул
рукой. Купец, как и большинство в кладбищенском обществе, знал достаточно о
жизни и деятельности Василия Белова, но по извечной своей классовой слепоте
принимал только то, что хотел принять. А кто не умел подниматься при жизни,
не поднимется и после. Время таким - не лекарь.
Василий только хмыкнул, а Седой подошел к Купцу вплотную и прошипел
так, что пламенем повеяло:
- Тебя, гидру, с нашего пролетарского кладбища поганой метлой вымести
надо! Контра!
Кто-то ахнул, кто-то попробовал отодвинуться подальше: инерция страха
сильнее смерти.
- А ну, тихо! - остановил всех Василий.
Он взобрался на постамент (мраморного ангелочка украли лет пять
назад), заложил пальцы за ремень и, постепенно повышая голос, продолжил:
- Большинство здесь присутствующих не пугают сносы, переносы и все
команды. Не мы первые, не мы, наверное, и последние. Так. Но могут быть
перегибы! Знаю, что говорю. И вы знаете. А раз это дело ни для кого не
побоку, то и нечего здесь!
Получилось косноязычно и, однако, весьма убедительно. Со старых
секторов потянулись обыватели, все больше сердобольные бабуси и высохшие
старички, народ тихий, но любопытный. Чуть поодаль, не приближаясь, но
чутко прислушиваясь, расположилась группа строго одетых лютеран. Шестой
сектор кладбища.
- Итак, - поднял руку Василий,- ситуация простая: начинается
переселение душ. Спецкоманда шутить не будет. Есть мнения?
Мнений оказалось много.
Закричали все наперебой: и ветераны, давно растерявшие всех помнящих и
цепляющиеся только за имя на кресте, и "середняки", оставшиеся - многие не
по воле своя, - навсегда в Перевальске, и совсем новые души в костюмах