"Борис Иванов. Агент Тартара" - читать интересную книгу автора

конспирации. О тайне, ради раскрытия которой мы нисколько не боимся
раскрыть вам кусочек другой тайны - нашей... Мы этого не боимся: то, что
узнаете вы от нас, - уже проданный секрет. И деньги от этой продажи
потрачены... Мы, можно сказать, продали ключик от того сейфа, в котором
покоится тайна, ради раскрытия которой и существует "Лексингтон Грир". Но
по-прежнему только мы знаем, как этот ключик повернуть. Впрочем... - Он не
глядя ухватил валяющийся поодаль "Данхилл" и сунул его себе в рот. Пыхнул
ароматным дымком. - И этот секрет, он тоже будет продан. Дайте только
срок... Мы за свои секреты не держимся. Другое дело это то, что мы,
разумеется, не собираемся расставаться с ними просто так, даром.
Хайлендер добродушно попыхивал трубкой и присматривался к моей реакции
на его довольно путаную тираду. Я отвлекся на то, чтобы бросить взгляд по
сторонам. Миллер закончил свои переговоры по мобиль-нику, устроился в
сторонке, на краю ванны, и не проявлял особого желания прерывать речь шефа.
Он вроде даже не особенно внимательно слушал его. Скорее уж его привлекали
звуки, доносившиеся из-за стены кабинета, - похоже, там шла уборка.
Хайлендер проследил за моим взглядом.
- Так что не в ключике дело... - продолжил он, найдя, видимо,
сложившуюся диспозицию вполне приемлемой. - И даже не в том секрете, как
этим ключиком отпирается некая шкатулка. Ящик Пандоры, скажем... Дело в
том, что в этом ящике находится. Надеюсь, вы нам это расскажете, Клаус. Или
кто-то, кто пойдет по вашим стопам. Тот, кто следующим получит Послание.

***

Я смотрел на дока с терпеливой ненавистью. Глядел достаточно долго, и
док этот гейм игры в гляделки проиграл-таки. Чуть поперхнулся табачным
дымом, парой взмахов сухой ладошки разогнал повисшее на миг перед его лицом
сизое облако и осведомился:
- Вас, похоже, не волнует даже то, о каком Послании идет речь?
- Я просто надеюсь, что, сказав "а", вы скажете и "бэ", профессор...
- Верно, Гильде... От того, чтобы поговорить о Послании, я не
удержусь... Собственно, затем мы здесь и собрались. Чтобы поговорить о
Послании. О самом древнем и важном для рода людского Послании...
- Таковыми пока что считаются Евангелия, - сухо парировал я
велеречивое вступление Хайлендера в любимую, видно, им тему.
- Евангелия не такой уж древний документ, Гильде. То Послание, о
котором говорю я, старше Святого Писания в десятки тысяч раз. Даже - в
сотни тысяч. Оно древнее ископаемых ящеров, это Послание...
- Тогда оно, пожалуй, и не людям вовсе было адресовано, - пожал я
плечами. - И даже не динозаврам. Наверное, просто от одного бога к
другому...
Меня самого поразил этот странный, холодновато-академичный тон,
который неожиданно для самого себя выбрал я для разговора с профессором.
Впрочем, такое довольно часто случается с определенным типом людей именно в
тот момент, когда решается их Судьба. Я знал это из того минимума
психологической премудрости, который положен мне по чисто профессиональной
надобности. И удивляться, собственно говоря, не должен был бы. Да я и не
тому удивлялся, что странное хладнокровие овладело мной. Я удивлялся
чему-то другому.