"Сергей Иванов. Хлеб и снег" - читать интересную книгу автора

Таня, конечно, ему не поверила! Она отвернулась от хитрых дедовых глаз,
посмотрела на поле озими, на далекий холм с березовой рощей, на "газик"...
- Надо Толику оставить, - сказала она.
- Не надо, - сказал дед. - Поленился с нами идти - пусть голодает.
Солнце опустилось совсем низко. Начало примораживать. Снег стал
хрусткий, ломкий, рассыпался под ногами крупным зернистым песком, похожим на
соль. Низко над полем пробежал ветерок, но ни один кустик озими не
шелохнулся - видно, и они замерзли, затвердели от холода. Тане стало жаль
посевов.
- Теперь уж ничего, - сказал Илья, - им апрельский мороз нипочем!.. Да
и что за мороз-то!
- Все-таки под снегом лучше, - не согласилась Таня, - вон то поле еще
все в снегу.
"А правда, - удивилась она про себя, - одно поле белое, а другое
зеленое. Почему так получилось?"
Дед опять начал хитрить:
- Это мы с агрономом снег заколдовали!.. Сколько он, недельки две еще
пролежит, а, Григорьич?
- Как солнце работать будет, - улыбнулся агроном.
- Колдуны какие! - не поверила Таня.
- Не веришь? - подсмеивался дед. - А ведь это мы сделали. Правда!
- Илья Григорьич, - спросила Таня, - почему на тех полях снег не
растаял?
- А мы, Танечка, прошлой осенью, когда хлеб убирали, нарочно оставили
высокую стерню.
- Что-что оставили?
- Ну вот эти стебли, на которых колоски, мы их не под корень срезали, а
повыше. Получилось поле, как щетка. В ней снег и застрял. Здесь снежное
одеяло получилось толще, а на озимых потоньше, с них ветром снег сдувало.
- А зачем, чтоб снег был толще? Там ведь ничего нет.
- А чтоб земля получше воды напилась. Чтобы весной, когда эти поля
засеем, были дружные всходы, хороший урожай.
- Вот, - заключил дед, - а ты говоришь: колдуны!
Они пошли назад - по узкой тропке, по большой дороге, вверх на холм.
- Что-то вы долго, Василий Сергеич, - сказал Толик.
- Сало, понимаешь, у агронома вкусное было, - улыбнулся дед.
Стало смеркаться. Толик включил фары. Огни рыскали по пустым темным
полям, как волки. Хорошо было сидеть в теплой кабине, глядеть на освещенные
окошки приборов, на пляшущие в них стрелки. Дорога стала тверже. Машина
крепко ударяла по ней колесами, раскачивалась, укачивала. Таня стала думать
про озимь, про то, как она вырастет и станет хлебом... Потом Таня увидела
свой московский дом, а вокруг него было большое озимое поле. А может, это
был не дом, а холм, и наверху стояли березы...
Таня проснулась, когда дед, держа ее на руках, толкнул ногою тяжелую
дверь их избы. Проснулась, но не хотела просыпаться до конца. Так она и
въехала в яркую комнату.
- Татья-на! - негромко позвал дед.
- Да зачем ты! - зашептала бабушка. - Пускай себе спит!
- Что ты! - сказал дед. - Сегодня ж по телевизору фигурное катанье!