"Валентин Дмитриевич Иванов. Русь изначальная. Том второй. Исторический роман. Трилогия о начале Руси; №2.2." - читать интересную книгу автора

И взор уже в поле, и стрела уже на тетиве. Ждать, видно, недолго.
Жаркий пот струится по лошадиному телу, лошадь не шевельнется. Конь
ждет, зная чудесной общностью с всадником, что задумано дело и дело должно
совершиться. Медленно впивается жало овода в тело притихшей лошади,
медленно наполняется кровью серое брюшко злобного мучителя. Ему нет дела
до людей, он хочет насытиться и отложить яички, чтобы продлить свой род
неизвестно зачем.
Мгновения неподвижны, как вода в речной заводи. На вершину дуба,
битого громом, упал ворон. Он был так же черен, как сучья, опаленные
гневом Перуна. Птица с приподнятыми крыльями была похожа на человека,
вздернувшего плечи. Ворон не верил затаившимся людям. Блестя горькой
ягодой глаза, он был готов к бегству. Он знал - человек не берет ворона. И
все же боялся. Дурно тому, кто мучает себя лишними страхами - от излишнего
знанья. Плохой из него будет воин. По скупости души он старается так
поступить, чтобы совершить задуманное без потерь. И - все потеряет.
В тишине зябко дрожали пугливые листья робких осин. Не сдержавшись,
конь ударил хвостом. Жесткая прядь просекла раздутое брюшко овода,
брызнула кровь.
Раздался звук трубы. Хазарин, надув щеки, дребезжал в пустую кость.
Звал своих, подгонял.
Солнце светило слобожанам в затылок, хазарам - в лицо. Хазары скакали
кучно, дав коням полный мах. Думали степные, что догоняют усталых, слабых
числом россичей. Спешили прямо на солнце.
Умей выбрать засаду, зная и ветер и свет, на кого бы ни засел: и на
зверя, и на человека!


Будто опуская с размаху топор с криком-выдохом - га! - слобожане всем
телом бросили первые стрелы. Еще рубила жильная тетива дубленую рукавичку
- защиту левой руки, а правая уже клала новую стрелу, уже тянула-рвала
тетиву. И гнется тугой лук колесом, над ухом срывается тетива с пальцев. И
опять вслед стреле рвется из груди не то вздох, не то выкрик. Никто не
видел, как от боевого гнева постарели молодые лица.
Стрелы шли густо, тяжелые, крепкие, с пером весеннего матерого гуся.
Хазары падали. Падали и хазарские кони, сбитые уздой, которую тянули
мертвеющие руки. Росские стрелки, не мигая, брали цель, высоко поднимаясь
на стремени.
Россичи делали дело, вложенное в ум и в руки трудными годами учения.
Убивали верной смертью тех, кто хотел их убить. Ни один хазарин не
проскочил мимо засады, ни один не успел повернуть. Вперед умчались кони,
лишенные всадников, назад не вернулся ни один, как всегда.
Кто-то из сбитых хазаров попробовал встать. Меч довершил побоище.
Скорее, скорее! Ратибор помнил об отставшей, второй шайке хазаров.
Слобожане вырывали из тел драгоценные стрелы. Владельцы отменно
борзых коней, на поле боя полегли хазарские богачи. Невзятой останется
богатая добыча - времени нет ничего. Торопись, торопись! Гибнут после
удачи воины, забывшие себя от жадности. Спеша, слобожане хватали хазарское
оружие. Громко звал Ратибор разбирать заводных лошадей, которые ярились от
запаха крови.
На поле, где лежало былое городище длинноруких людей, от россичей