"Георгий Иванов. Страх перед жизнью " - читать интересную книгу автора

начальные годы десятилетий, и вот теперь как раз 1891 год. Какое же важное
событие ждет его? Тайный голос подсказывает: смерть.

Вообще в последние дни Леонтьева вокруг него, как вокруг медиума,
"потрескивает" в воздухе. В щели патриархальных "графских номеров" дует
ледяной ветер метафизики. Как ни топят, Леонтьеву все холодно - из-за этой
усиленной топки он и умирает: разогрелся, снял кафтан, сел у окна, продуло -
воспаление легких. Да, "в воздухе" вокруг как-то "неблагополучно" и не
помогают ни лампадки, ни ладан, ни долгие земные поклоны. Как будто какое-то
иное начало мстит Леонтьеву за его преданность осязательной силе, все
равно - "силе оружия" или "силе церковной идеи". Или, может быть,
человеческое в нем сводит счеты с его презрением к человеку. Во всяком
случае, смерть его окружает некая мистика, та мистика, которую он так любил
как добавочное декоративное средство к "православию", "самодержавию",
"византийству", но в которую, в глубине своей "ницшеанской" души, вряд ли
верил, пока был силен и здоров.

Умирал Леонтьев тяжело, непокорно, с тоской - не так, как умирают
верующие христиане. О смерти и жизни его выразительно сказано в кратком
слове Розанова:

"Прошел великий муж по Руси - и лег в могилу. И лег и умер в отчаянии с
талантами необыкновенными".