"Георгий Иванов. Избранные письма разных лет " - читать интересную книгу автора

Андрей Арьев (комментарии к письмам его же)


1. А. Д. Скалдину
Яд Вашего совета "не есть..." и т. д. пришелся не на мою долю, а на
голову лечившего меня доктора. Здесь - тиф и вообще желудочные заболевания в
большом ходу. У меня была нервная лихорадка, как определил другой, менее
односторонний доктор, ну а меня лечили от нервов - гастрическими средствами.
Отсюда - недоразумение. О Гофмане я ничего не читал. Бедный Гофман! Он ведь
был за границей, кажется?[4] В Петербурге ли М. Ал. К<узмин>[7], -
последнее, что написано Вами до си пор? Я написал стихотворений около 27...
Ах, у меня со стихами нелады. Первое - Кузмин, второе - Блок. Третье - тема.
Четвертое - почва (ее нет). Только техникой и формой, кажется, и я владею
(en peu
Пишите.
Вас любящий Г. Иванов.

Вывернул все лиловое чернило, когда писал Вам письмо.
Ваша книга?[11]

Гедройцы, Виленской губ., 29 августа <1911 > [15]
Теперь вопию к Вам, Алексий Димитриевич, кажется, я сообщал уже Вам
зимою, что корпус мой мне, пожалуй, придется вследствие различных причин
оставить. И вот пришлось.[16] Буду готовиться к экзамену зрелости, экстерном
при каком-нибудь реальном <училище>, но пока есть мне и нить нужно, на шее
родных сидеть неудобно, да и у них денег негусто и приходится искать
занятий. Может быть, посоветуете что-либо. Может быть, у Вас в ст<раховом >
обществе найдется место рубл. 25. 15 р. я буду получать пенсию, на ученье
есть немного денег. Проживу.
Пишите сюда.
Вас любящий Георгий Иванов.
Пишу заказным, ибо местный почтовый начальник проявляет любопытство.
Надо ему намекнуть на это, и поэтому несколько писем подряд пишу заказным.


3. А. Д. Скалдину[17]

23 сентября 1911

Милый Алексий,
Твои упреки, конечно, основательны, но мне казалось, что я уже говорил
тебе зимою об этих причинах. Первая - я считаю даром потерянным время,
пройденное мною в корпусе (5 лег). - Ибо неучем я остался во всех смыслах, а
таковым быть не хорошо. В ноябре мне исполнится 17 лет, К 20 год<ам>,
следовательно, я кончу корпус [18], буду основательно знать равнения и что
еще? Тогда гораздо труднее будет мне выкарабкиваться. Вторая - в стенах
корпуса я не имею возможности вести сколько-нибудь осмысленную жизнь, - даже
читать можно только го, что разрешается моим воспитателем, стариком милым,
но благонамеренно-тупым, как и все. К числу книг запрещенных относятся,