"Ярослав Ивашкевич. Красные щиты [И]" - читать интересную книгу автора

владение, но Генриху хотелось сперва побывать в Плоцке, в Кракове и вообще
поездить по свету. Только что Гертруда вспоминала Плоцк, Ленчицу, свадьбу
Болеслава. Помнит ли он? О да, и никогда в жизни не забудет. Ему тогда
было шесть лет, совсем малыш, и Болеслав, которому недавно минуло
тринадцать, казался ему взрослым, настоящим рыцарем. Ведь отец ударил
Болеслава мечом, по французскому обычаю, так же, как дед посвящал в рыцари
отца. Болеслав, отец и еще множество народу стояли посреди большой палаты
плоцкого замка; мать держала малышей перед собой, чтобы в толчее их не
ушибли. Юдитка орала благим матом - отец даже дернул себя за ус на кривой
верхней губе и приказал нянькам унести ее. А потом вошли русские бояре в
шубах и в золоте, в овчинных тулупах и шапках, от которых шел такой тяжкий
дух, что княгиня Саломея то и дело прикрывала нос длинным, свисавшим до
полу рукавом узорчатого платья. За боярами следовали сенные девушки
будущей княгини, одетые по русскому обычаю, как монашки, в черное, с
черными платками на головах и со свечами, будто на похороны собрались.
Между этими черными монашками шла княжна - невеста Болеслава. На ней тоже
было одеяние монахини, только белое. Оробевшая и удивленная тем, что ее не
ведут под руки, она ступала очень медленно; хрупкая, почти детская фигурка
тонула в белых складках, а глаза у нее были большие, лучистые. На руках у
княжны алели красные сафьяновые перчатки с вышивкой по краю, как у
епископа, и с крестом на тыльной стороне ладони. С минуту она шла, глядя в
одну точку, словно завороженная - вся белая, с красными, как у палача,
руками. Такой и запечатлелась она в памяти мальчика, Верхослава (*9),
русская княжна, княгиня краковская и плоцкая. Потом он не раз просил у нее
эти красные перчатки, но она все отказывалась их дать. Лишь однажды Генрих
увидал их на женской половине - безжизненные, они лежали в аравийском
ларце. А ему очень хотелось прикрепить их, как это делают рыцари, к своему
шлему. Был у него такой блестящий шлем из посеребренной стали. То-то
хороши были бы на нем эти красные перчатки!
Но еще живей запомнилась ему княгиня Верхослава, какой он видел ее в
другое время, много позже, когда умирала от изнурительной лихорадки его
мать. Было это летом, назавтра после праздника святой Анны. Траву на
окрестных лугах уже скосили, и во дворе замка чудесно пахло свежим сеном.
Княгиня Саломея забылась к вечеру беспокойным сном; тихонько отойдя от ее
ложа, он и Верхослава вышли за ворота замка и долго смотрели на
раскинувшиеся огромным веером луга и поля, где только начиналась жатва.
Болеслав тогда готовился к решающему походу на брата (*10), он едва поспел
на похороны матери, а Мешко, очень дороживший своим здоровьем, улегся
спать. И Генрих с Верхославой вдруг оказались среди ленчицких лугов одни,
без свиты. Верхослава была намного старше и всегда относилась к Генриху
по-матерински, тем более теперь, когда ей предстояло стать главной в роду,
- Агнесса в счет не шла. Они стояли у колючей крыжовниковой изгороди,
смотрели на запад и на юг, на блеклое, безоблачное небо. О многом хотелось
бы им поговорить, но оба молчали. Генрих словно впервые видел эти луга,
поля, небо - людям, потрясенным неминуемой смертью близкого человека,
всегда странно видеть равнодушие мира. Верхослава, не зная, что сказать,
обняла его за плечи и крепко прижала к себе. Генрих взглянул на нее с
изумлением, но и какое-то другое чувство заметила, видно, Верхослава в его
взгляде, потому что быстро опустила руку и ушла.
С той поры они стали большими друзьями, и Генрих обычно жил при