"Ярослав Ивашкевич. Хвала и слава (Книга 3)" - читать интересную книгу автора

идет нормально. И что конечный результат тоже будет нормальным. Любой
результат должен быть "нормальным", - заключил он.
Именно тогда, у этого самого окна, ему в голову впервые пришла
отчетливая мысль о смерти, теперь он мог даже представить ее себе. Анджей
оглянулся на собравшихся у карты. На лице Ромека он прочел то, что минуту
назад испытывал сам: ожидание приключений.
"Можно ли сейчас оставаться ребенком? - подумал он. - А впрочем, как
знать, не в этом ли спасение? В конце концов, не может ведь вся жизнь быть
поражением".
Отворилась дверь и вошла Оля. Анджей перевел взгляд на мать, словно от
нее ждал решающего слова.
Оля, видно, вошла сюда из темноты, потому что зажмурилась от яркого
света и в первую минуту не разглядела сидящих в комнате. Спыхала поднялся.
- Добрый день, - сказал он.
Анджей не отводил от матери настороженного взгляда. Он словно впервые
увидел ее. Что-то девическое подметил он в выражении ее лица. Это не был
эффект освещения, наоборот, яркий свет лампы только подчеркивал тень
усталости и озабоченности на ее лице. Но Анджей с удивлением подумал, что
никогда прежде не смотрел так на свою мать; в улыбке, с какой она
приветствовала Казимека, в том, как подала ему руку, он заметил нечто такое,
что прежде не останавливало его внимания. Мать показалась ему необычайно
красивой.
То ли под влиянием расспросов Ромека там, под кленом, то ли
взволнованный чем-то другим, Анджей вдруг спросил самого себя: "Была ли мать
счастлива?" Сейчас он отрешился от сознания, что перед ним его мать, сейчас
его интересовала судьба этой женщины. До сих пор Анджею не приходилось
задумываться, любит ли он мать. Она занимала определенное место в его жизни,
вот и все. Но сейчас, увидев ее, вот такую - прекрасную, облитую спокойным
светом, он понял, что мать - это и есть воплощение покоя, расстаться с
которым ему так трудно. Только теперь он почувствовал, что с матерью его
связывают нерасторжимые узы. Это так же внезапно вошло в его сознание, как
внезапно было ее появление в комнате. Оля повернулась к сыну:
- Где ты был, Анджей? Я беспокоилась о тебе. Будь добр, не исчезай
надолго. Я не знаю, что и думать.
- Но я все время был возле дома.
- Ты не пришел к ужину.
- Что уж там за ужин, - заметила пани Эвелина. И обратилась к
Казимежу: - Так хочется, чтобы все было как в прежние времена, но ведь не
все теперь можно достать.
- Вы испытываете какие-нибудь затруднения? - спросил Спыхала из
вежливости, на самом деле его это ничуть не интересовало.
- Когда люди свыкаются с положением, - вздохнула пани Ройская, - они
начинают капризничать. Но что я могу сделать? Так трудно всем угодить...
Анджей вышел на середину комнаты.
- Мама, мы возвращаемся в Варшаву.
Он заметил быстрый взгляд матери, на мгновение задержавшийся на лице
Казимежа и тут же погасший.
- Но вы вернете мне лошадей? - спросила пани Ройская.
- Мы оставим их у Януша, - сказал Спыхала.
- Правильно! - обрадованно подхватил Ромек. Шагая по комнате, Анджей