"Алексей Иванов. Охота на большую медведецу" - читать интересную книгу автора

переливы звезд и рождение красок. Андраковскому хотелось писать картины, а
две трети времени у него уходило на сон и добывание пищи. Но все же он был
доволен. А на третий год мимо планеты робинзонов пролетали механические орды
роботов-кочевников хана Мехмата. Мехмат спустился посмотреть на картины, и
по его корпусу текла скупая мужская смазка, выдавленная небывалыми
чувствами. Мехмат увез Андраковского в космос. Андраковский подарил Мехмату
картину "Мое мнение о смерти коллапсаров". Мехмат отдал Андраковскому
новенькую станцию, четыре катера и пятьдесят роботов обслуживающего
персонала, а сам, рыдая, скрылся вдали. Андраковский зажил, как царь. К нему
прибился бедняга Бомбар, выброшенный самодуром капитаном за немоту и тупость
- последствия неудачного клонирования в лаборатории Граненого Меридиана на
Семи Крестах.
Андраковского выбрали секретарем галактической ассоциации живописцев, но
сторонники школы маренго и хаки, заслоненные новым талантом, из зависти
начали плести козни. За роковое прошлое Андраковский был исключен из
ассоциации. У него даже хотели отнять подарок Мехмата - станцию, которую он
назвал "Большая Медведица". Андраковский защищался, как мог. В бою погибли
три катера и все роботы; из их останков Андраковский сам собрал Катарсиса.
"Большая Медведица", отвоевавшая независимость, перекочевала на новую орбиту
и вскоре была забыта всеми. Слава Андраковского развеялась без следа. Но
Андраковский продолжал жить и творить. А чтобы не умереть с голоду и не
остаться без энергии, он раз в месяц грабил пролетающие звездолеты. Его душа
пришла в равновесие. Он обрел долгожданный покой и наслаждался звездами.
Правда, сейчас покоя не было. Неоконченное полотно тянуло к себе, но
Андраковский, слушая музыку, стоял и думал, что если в хвостовую спираль
потока, которую он сейчас заканчивал, добавить ультрамарина, а ядро из
багрового сделать алым, искрящимся, то это будет картина о любви. Он назовет
ее "О чем говорят турбулентные потоки".
Мысли Андраковского были прикованы к вечному вопросу не случайно. Ой как
не случайно.
Два часа назад радар сообщил: приближается неизвестный корабль. Судя по
размерам - в самый раз для грабежа. Катарсис включил дальний проектор, и на
экране появился среднего тоннажа катер под названием "Санскрит". Вряд ли
экипаж больше четырех. Андраковский оставил кисти и велел готовиться к
абордажу.
А на "Санскрите" летели всего два человека. Это был свадебный круиз
молодой супружеской пары из Сванетии - гляциолога Л алы и тренера школы юных
альпинистов Аравиля Разарвидзе. Аравиль сидел в рубке в пилотском кресле
перед пультом, а Лала сидела на коленях Аравиля, нежно обнимая его за шею.
Аравиль гладил Лалу по волосам и ласково шептал:
- Ты прекрасней, чем самая высокая вершина в миг рассвета, когда все горы
лежат в синеве, а она одна, алая, как тюльпан, плывет в мерцающем небе! Ты
стройна, как кипарис, что вырос под сенью огромной скалы, защищающей его от
бурь! Твои руки нежны, как шелковые шарфы! Я унесу тебя в горы на
недоступные ледники любви, как снежный барс уносит искры солнца на изогнутой
луком спине!..
И тут раздался стук по корпусу в районе шлюза.
- О небеса! - завопил Аравиль. - О несравненная Лала, прости мне мой
уход, ибо, клянусь Эльбрусом, это какой-нибудь несчастный просит о помощи, и
я помогу, чтобы восславить имя твое! Как ни долог будет мой путь, ты только