"Алексей Иванов. Граф Люксембург (нераскрытое убийство)" - читать интересную книгу автора

килька в томате на закусь и копченые шпроты на праздник, которые ты так
любишь... Что было еще?
- Дождь...
- Да, эти края богаты дождями. Теплый европейский дождь. Омывает
священные камни древних городов, позеленевшие памятники и коньки высоких
крыш. Пахнет камнем: как если ударить одним кремневым булыжником о другой,
и кофе...
- Не надо.
- Да, тебе нужно солнце. Но ведь это же все в нашей власти. Берем и
переносимся за несколько тысяч километров к другому, к Черному морю. Оно
горячее и сладкое, как кровь. Валуны раскалены и только редкая волна с
шипением доплескивает до побелевшей от соли верхушки, чтобы забрать оттуда
клочки тут же оживающих водорослей, заплевывает все вокруг устойчивой, как
лошадиная слюна, пеной. Солнце, как огромная золотая пушинка, подставишь
ладонь и оно щекочет. Море втягивает в себя весь этот невообразимый жар, и
все равно остается холодным, как кисть винограда, а кисть винограда
холодная, как море, свинцово-серая упругая, ни одна ягодка не болтается,
так все они хорошо пригнаны друг к другу. Обтираешь её полотенцем - и
просыпаются десятки зеленовато-желтых, и косточки внутри вместо зрачков, в
мутном облачке. Прыская, хлюпая, поедаешь. А вокруг суетятся пчелы -
маленькие тигры, садятся на опустевшую кисть, когда ты подбираешься уже к
другой, ползают по остаткам, волоча свое полосатое брюшко,
переговариваются; головки черные, бархатные, жгутики на них оттопырены, как
крохотные перышки, шевелятся... Ржавый, изъеденный морем, лист железа на
костре, быть может, часть обшивки какого-нибудь затонувшего корабля,
выброшенная волной. Пузырится на нем, пахнет морской гнилью вода... Пахнет
подгоревшим крабовым мясом...
Так мы сидим допоздна, пока не начинаем засыпать.
Нет ничего позорнее и безобразнее, чем извинительное, жалостливое
письмо к своей жене. Это черт знает, что такое. Один только оборот "Когда я
встретил тебя, то..." требует затем столько внутренних усилий и
воображения, что за одно это все бы простить! На телефонные звонки жена не
отвечает: трубку берет, но когда слышит мой голос, тут же бросает. Ну не
могу же я с таким лицом гоняться за ней по всему городу. А то так бы взял,
конечно, прижал к себе, как кролика, и ждал, пока приживется. Вот и сижу,
комкаю бумагу. "Ты не поверишь, но мне и вправду показалось в тот момент,
что ангел спустился с небес - и прежний человек во мне исчез. Я стал..."
Тьфу, какая пошлость: "исчез", "с небес", и образ какой-то избитый, и
оборот "ты не поверишь" никакой не высокий. Однако я опять представляю свою
жену ангелом и птичкой (Это мою-то жену!!!) "Прости меня, ради Бога,
дорогой мой человек, ангел, посланный мне, и не принятый, не понятый мною".
На слове "непонятый" слезы навернулись на глаза, а на "дорогой мой человек"
защипало в носу. Перечитываю. Опять что-то не то. Слишком уж религиозно
"Бог", "ангел", да и "Бог" с большой буквы как-то... точно мне не все равно
с какой он буквы в этом письме. Впрочем использовать здесь религиозные
чувства не помешало бы. С этими её религиозными чувствами связано у меня
одно из самых болезненных воспоминаний из нашей совместной жизни. После
нескольких лет законной супружеской жизни мы решили обвенчаться. Она взяла
напрокат платье, сделала себе за огромные деньги свадебную прическу под
названием "Коса Гретхен"; мы сели в такси и поехали в церковь, где вкупе с