"Олег Ивановский. Записки офицера СМЕРШа " - читать интересную книгу автора

Октябрьским проспектом. Мы занимали половину домика - трехкомнатную
квартиру.
При доме был участок земли, что-то около шести соток, половиной владели
мы. Так что у нас был огород, две вишни, яблоня и груша, был сарай и навес
для дров. За водой ходили на колодец метров за двести. Так что ведер с водой
и в детстве и в юности мне пришлось перетаскать достаточно, равно как
перепилить и переколоть дров и перекопать земли под грядки. Детские годы...
чем они запомнились больше всего? Еще до школы, а значит, лет с пяти? Прежде
всего, конечно, играми и игрушками: детство "есть детство! Во мне кипело
предпринимательство в части: "Чем себя занять?" Хотелось что-нибудь
придумывать, изобретать, сооружать, мастерить, играть. Насколько я помню,
любимой игрушкой, нет, скорее игрой, был металлический "конструктор". Он в
те далекие годы именовался, по-моему, "Мекано".
В красивой коробке был набор металлических "дырчатых" пластинок,
колесиков, болтиков, гаек и альбом с рисунками моделей и "спецификацией" -
чего и сколько надо взять из коробки и использовать при сборке той или иной
конструкции.
Но сборка моделей тележек, грузовиков, подъемных кранов по готовым
рецептам меня почему-то не очень привлекала. Конструировал больше сам. Но
для этого приходилось "модернизировать" некоторые детали - изгибать их или
укорачивать. Скажу прямо: подобная инициатива далеко не всегда находила
положительную поддержку у отца и матери: "Не бережешь дорогую вещь!" Но тем
не менее желание что-то изобретать меня влекло с раннего детства. Что-то я
обязательно мастерил.
В какой-то мере этому способствовало то, что мой отец, окончивший три
курса Высшего технического училища (теперь знаменитой Бауманки), помимо
этого был прекрасным столяром-краснодеревщиком, попутно мог быть и слесарем,
и стекольщиком, и маляром... Одним словом, был мастером на все руки. С кого
же другого было пример брать? А мама... У нее было очень плохо-с глазами, и
на ней были все заботы по домашнему хозяйству. Кстати, я был поздним
ребенком, отцу в то время было уже далеко за пятьдесят, маме за сорок...
По отцовской линии мои предки - обрусевшие поляки. Со стороны мамы моя
бабушка Анастасия Константиновна - русская, а дед - финн Густав
Густав-сон...
...1934 год. Мне двенадцать лет. Был ли тогда в нашей стране, да,
пожалуй, не только в нашей, кто-то равнодушным к челюскинской эпопее,
героизму наших летчиков Ляпидевского, Леваневского, Молокова, Каманина,
Слепнева, Водопьянова, Доронина?..
Конечно, и мы, ребята, не могли пройти мимо этого события, мы тоже
стали "челюскинцами" и "героями летчиками". При "самораспределении" семерки
героев-летчиков, кто кем будет, я стал Каманиным, сосед Сережа Семковский -
Ляпидевским, а живущий через дорогу Толька Уваров - Молоковым.
А сколько было восторга, когда на железнодорожной насыпи мы провожали
взглядами курьерский поезд, мчавшийся в Москву со спасенными челюскинцами, и
до хрипоты спорили, кто кого узнал в промелькнувших окнах вагонов. Каждый
видел, конечно, своего героя.
1937 год. Чкалов, Байдуков, Беляков - их перелет через Северный полюс,
полет Расковой, Гризодубовой, Осипенко... Разве перечислишь все героические
свершения тех лет, которые не могли не будоражить ребячье сознание и не
закладываться глубоко в тайники мозговых извилин.