"Олег Ивановский. Записки офицера СМЕРШа " - читать интересную книгу автора

товарища. Не в таком же виде...
- Ладно, дядя Коля, мы первым делом перекусим, а потом что-нибудь
сообразим.
"Сообразил" Юрченко то, что через полчаса на мне был его мундир, брюки,
на голове кубанка, на ногах хромовые сапоги.
- Это напрокат. А завтра дядя Коля организует и получишь все свое
довольствие. Ну как, теперь ничего?
В моем письме родителям есть такие слова:

"Добрый день, мои дорогие старички. Ну, первым делом поздравляю моего
дорогого папку с днем рождения. Ведь тебе уже 62 годика! Старичок мой
родной, крепко-крепко целую тебя. Вы, конечно, спросите обо мне. Это ясно.
Ну что же, напишу, что можно. Ничего общего с той частью, где я был все
время, я теперь не имею. Теперь я казак. - Осваиваю лошадку, шашку и т. д.
Если бы вы сейчас посмотрели на меня, то не узнали бы. Черная бурка,
кубанка, френч, на сапогах шпоры, шашка на боку. В общем, только усов не
хватает до полной формы..."

Господи, каким же я был тогда мальчишкой!
Так началась моя служба в кавалерии, в казачьем Ку-бано-Черноморском
250-м полку 11-й имени Морозова дивизии. Юридически я находился на службе в
Особом отделе дивизии, а к полку был прикомандирован, ко^ мандовать мной
здесь не могли, но фактически - фактически я, конечно, был таким же
офицером, как и мои товарищи в штабе, в эскадронах, батареях полка. Что, из
другого теста я был леплен, что ли? Так я всегда считал.
Оружие мое, кстати говоря, составлял пистолет "ТТ". Впоследствии я
обзавелся трофейным "парабеллумом". Это был прекрасный пистолет. Умел я
стрелять из автомата, из противотанкового ружья, из пушки-сорокапятки.
Командир полка майор Шаповалов в тот вечер не скажу что произвел
какое-то впечатление, ничего особенного в его внешности не было, в краткой
беседе ничего для себя интересного я не отметил.
Через пару дней, введя меня в курс дела, Юрченко уехал, а я остался,
так сказать, "молодым специалистом". За плечами - полтора месяца курсов и
второпях перечисленные уезжающим Юрченко обязанности...
Верховую езду я не только должен, обязан был освоить в совершенстве,
как год назад я освоил винтовку. Кроме служебных обязанностей в этом была,
конечно, и личная необходимость. Не мог же я, начав службу в кавалерии,
считать весь лошадиный род своим ненавистным врагом.
Вечерами, а они в ноябре длинные, мы с Горбуновым, которого с его
согласия я стал звать просто дядей Колей, выезжали за околицу села.
Тренировался я с упорством. Но надо сказать, что поначалу было ох как
нелегко! По наследству от Юрченко мне достался рослый, крепкий серый конь с
кличкой, заставлявшей задуматься: Разбой. Так вот этот Разбой, помимо
прочего, отличался весьма крупной и жесткой рысью. А это, прямо скажем,
дополнительные трудности. Но успокаивал я себя, потирая определенные места,
известным суворовским: "Тяжело в учении - легко в бою..."
Казаки в четырех эскадронах, двух артиллерийских батареях и одной
минометной, специальных взводах и подразделениях учились боевому искусству,
пока теоретически, и я потихоньку стал присматриваться к тем людям, вместе с
которыми в недалеком будущем придется воевать.