"Павел Ивонинский. Город, которого не было ("Уральский следопыт" 1987 N 9)" - читать интересную книгу автора

Но Женька стоял рядом, виновато переминаясь с ноги на ногу. В его глазах,
как и в недалеких черных окнах кассы, отражалась желтая луна. И у меня
вырвалось, почему-то шепотом:
- Бульдозер...
Женька моргнул и облегченно заулыбался - я назвал его старым необидным
прозвищем. И в самом-то деле, разве похож щупленький и тонконогий Женька на
бульдозер?!
Он потянул меня за руку:
- Пойдем. Поздно уже.
Проснувшийся осенний ветерок тихонько заструился со стороны остывающих
рельсов, сорвав запах с потрескавшихся шпал.
Действительно, поздно.
Ветерок невидимой рукой пригладил траву и наши галстуки, пробежал
холодным удавчиком по ногам.
А на Восточной Равнине еще лето... Жаль, конечно, что праздник кончился.

Звезды. Их так много в этом небе. А оно сегодня черное и бездонное,
потому что все тяжелые тучи куда-то сгинули. Только небо. И звезды.
Пришельцы, друзья и братья по разуму.
- Женька! Ты спишь? Женька...
- Ну чего тебе? - заворочался он.
- Посмотри, какое небо.
- Что, я его не видел, что ли?
- Нет, ты посмотри!
- Ну, - недовольно хмыкнул он, открыл глаза и затих... Было только
слышно, как он тепло дышит мне в локоть.
Женька беспокойно повернулся - волосы защекотали мой подбородок:
- Пашка! Как ты думаешь, война будет?
- Смотри, спутник! - среди звезд быстро кралась яркая точка. - Нужно
загадать желание. Женька, ты загадал?
- Нет... Пашка, ну как ты думаешь насчет войны?
- А ты?
- Не знаю. Думаю, что не будет. - Он посмотрел на меня в темноте. - Ее же
никто не хочет.
- А генералы?
- Разве только они. И то не все.
- Да. А если будет, то, наверное, все кончится сразу. Только...
- Пашка, я загадал желание!
- Какое?
Женька сжал пальцы вытянутой руки в кулак, словно хотел поймать этот
спутник:
- Хочу, чтобы не было войны!
И испуганно обернулся, боясь увидеть на моем лице улыбку. Но чему тут
улыбаться-то, если сам...

А утром меня разбудил какой-то упругий толчок и отчаянный Женькин крик:
- Па-ашка-а-а!
Над горизонтом уже поднялось солнце, и в розовом воздухе далекие строчки
облаков казались темно-сиреневыми.
- Да проснись ты, дубина!