"Ирина Измайлова. Троя ("Герои Троянской войны" #1) " - читать интересную книгу автора

не решился прогневить страшную богиню. Адамахт повторил ему слово в слово
свое пророчество и потребовал, чтобы царь сам принес в жертву Астарте своего
новорожденного сына, иначе Троя погибнет! Приам пришел в ужас. Он еще
больше, чем царица Гекуба, был склонен верить в мрачные предзнаменования
богини подземных духов, и боялся, что, отказавшись исполнить повеление
жреца, и в самом деле погубит свой город и свой народ.
Долгие дни они вместе с царицей думали и решались. Сначала мать и
слышать не хотела о том, чтобы принести ребенка в жертву. Отец тоже не мог
принять решения и колебался. Но и ему стали сниться мучительные сны, и жрецы
Аполлона в один голос толковали их как пророчество будущих бедствий для всей
Трои. И тогда Приам решился. "Я - царь, - сказал он своей жене, - и я не
могу, как бы ни был мне дорог сын, погубить ради него весь мой народ..."
Гекуба еще сопротивлялась, но, в конце концов, поняла, что если не уступит,
отец принудит ее силой. Тогда она сказала: "Раз моему несчастному сыночку
суждено умереть, то он, во всяком случае, не будет отдан в жертву этой
кровожадной богине темных сил! Я сама, своими руками, убью его!"
Моему маленькому брату тогда сравнялось три месяца. И вот однажды - это
было ночью, перед рассветом, когда я без сна лежал в своей постели - я
услышал, как по коридору дворца кто-то идет и тихо-тихо плачет. Я быстро
надел свой хитончик и, выглянув в коридор, увидал мою мать. Она несла люльку
с младенцем, крепко прижимая ее к груди. Я понял: сейчас произойдет что-то
ужасное. Босиком, ступая как можно тише, я последовал за царицей. Она вышла
из дворца, добралась до западной стены города, где в то время калитка
запиралась лишь засовом изнутри и почти не охранялась. Через эту калитку мы
вышли на равнину. Мать шла очень быстро, и я, хоть и был развит не по своим
летам, поспевал за нею не без труда. Она шла, как зачарованная, ничего не
замечая, и ей даже в голову не приходило, что за нею иду я... Мы шли все
дальше от города, вошли в лес, стали подниматься в гору...
Рассвело. Младенец в люльке проснулся и заплакал, и мать, присев на
камень, стала кормить его грудью, целуя и лаская. Она просила у него
прощения и говорила с ним так нежно и так ласково, что я чуть было не
заревел. Я прятался за кустом, смотрел на царицу и думал, что она, наверное,
не сделает этого, не сможет. Но вот она встала, вновь взяла люльку и пошла
дальше. И я понял, куда она идет. По склону горы, чуть дальше того места,
течет река, а за рекой, шагах в ста, горный склон разрывает ущелье.
Глубочайшая трещина появилась, говорят, тысячу лет назад, во время
землетрясения. Если смотреть вниз, в эту трещину, то дна не видно, тьма
сгущается, и нагромождения каменных глыб постепенно теряются в ней. "О,
только не туда! - думал я. - Оттуда никто не спасется!"
Гекуба вброд перешла реку, я, скользя и падая на мокрых камнях,
последовал за нею. Даже тогда она ничего не услышала, хотя один раз, разбив
о камень коленку, я вскрикнул довольно громко.
И вот царица подошла к пропасти. Она остановилась, посмотрела на небо,
уже озаренное лучами восходящего солнца, наклонилась и поцеловала ребенка.
Ветер поднялся такой сильный, он будто бы рвал люльку из ее рук, чтобы
скорее скинуть в пропасть.
Я не выдержал, закричал: "Мама, мама, не надо!" и кинулся к ней, плача
и вытягивая вперед руки, чтобы вцепиться в платье царицы и удержать,
остановить ее. Мать обернулась, дико вскрикнула: "Гектор!" Но, должно быть,
мое появление еще больше подтолкнуло ее к исполнению страшного долга - она