"Ирина Измайлова. Троя ("Герои Троянской войны" #1) " - читать интересную книгу автора

судна, а завершавший ее маяк, сложенный из крупных известняковых плит, был
наполовину разрушен, и огня на нем давно никто не зажигал.
Однако суда в бухте стояли.
С высоты орлиного полета видны были темнеющие на фоне галечного пляжа
силуэты кораблей. Не меньше сотни. Но они были не на плаву - их вытащили на
берег и надежно укрепили, вбив вдоль бортов колья и присыпав у килевой части
камнями и галькой. С мачт сняли паруса, так что кораблям явно не скоро
предстояло выйти в море. Правда, за ними следили: днища были
свежепросмолены, борта очищены от песка, наносимого волнами во время
особенно сильных штормов. Людей на них и вокруг них почти не было видно -
вся охрана составляла десятка три воинов, в знойный полдень лениво дремавших
в тени кораблей либо плескавшихся в море. Однако суда не были пусты - их
темные чрева заполняли тюки и сундуки, оружие, сложенное грудами вдоль
бортов и прикрытое просмоленой парусиной, бочки, от которых в жару исходил
либо аромат крепкого виноградного вина, либо тонкий запах оливкового или
льняного[15] масла.
За береговой полосой бухты открывалась равнина, с севера тянувшаяся до
самых предгорий, с юга ограниченная лесом. Она была местами гладкой,
заросшей лишь густыми южными травами да иногда редким кустарником, но
кое-где на ней сочными кущами клубились рощи. Из них лишь две или три
выросли здесь сами, остальные насадили руки людей, тех же, кем была сложена
и разделявшая бухту каменная коса. Каждая роща в давние времена была
посвящена какому-то божеству, а потому в здешних местах их звали священными
рощами, и в них не разрешалось рубить деревья. Тут были рощи оливковые,
кипарисовые, лавровые и апельсиновые, однако, за долгие годы, и особенно за
последние десять с лишним лет, когда за ними перестали присматривать, ветер
нанес в мягкую почву семена других растений. Теперь среди траурной темноты
кипарисов светлели ветви олеандров и земляничника, пестрели их яркие цветы,
в блестящую листву лавра вторгались резные листочки маленьких
подростков-дубков, среди олив и апельсинов росли дикие вишни и кизил.
С северной стороны равнину пересекала не слишком широкая, но
полноводная и быстрая река - Скамандр. Она текла с гор и впадала в море у
самой северной оконечности бухты, образовывая своим устьем глубокий мелкий
лиман.
Прежде равнина сплошь зеленела травами и кустами, но сейчас вся ее
центральная часть представляла собою почти голую, вытоптанную землю. Тысячи
человеческих ног из года в год топтали ее, по ней прокатывали, грохоча,
боевые колесницы, стрелы и копья вонзались в нее, и густая человеческая
кровь проливалась и проливалась, делая землю еще плодороднее и жирнее,
однако весной травы едва успевали кое-где пробиться сквозь пыль и грязь, как
их снова сминали и затаптывали. Люди, уничтожая друг друга на этой земле,
стирали с нее и все прочее, что могло бы на ней жить.
Двенадцатый год здесь длилась война.
Те, кто приплыл на кораблях, вросших в узкий пляж большой бухты,
разбили лагерь вдоль равнины, с юга, со стороны окаймлявшего ее леса.
Вернее, не лагерь, а несколько лагерей - на расстоянии двух-трех стадиев
друг от друга располагались группы военных шатров. В центральном, самом
большом из лагерей, их было около двадцати, в других - меньше, и во всех
шатрах и возле них ощущалась жизнь. Чернели пятна костровищ - ночью, даже
когда было очень тепло, караульные разводили большой огонь, помогавший