"Ирина Измайлова. Троя ("Герои Троянской войны" #1) " - читать интересную книгу автора

с таким равнодушным видом, будто внезапно решил, что косуленок несъедобен...
- Молодец, Тарк, хорошо!
Из леса показался тот, кому так беспрекословно подчинился могучий
зверь. Человек и собака были под стать друг другу. Хозяин Тарка был
громадного роста, настоящий великан. Смуглый, почти обнаженный (на нем были
лишь сандалии да набедренная повязка), он выглядел сказочным лесным
божеством. При широченных плечах и груди у него была довольно узкая талия, а
ноги, хотя и мощные, отличались длиной и пропорциями, которые можно увидеть
обычно лишь у статуй, созданных скульпторами с целью преувеличить красоту
естества. Благодаря этому ни огромный рост, ни переливающиеся под кожей
богатыря несокрушимые мышцы не делали его тяжеловесным. Он был взрослым
мужчиной, лет двадцати пяти, но выглядел юношей.
- Мы найдем другую добычу, Тарк, - сказал он псу, провожавшему взглядом
косуленка, который торопливо трусил к зарослям. - Такого маленького жалко,
верно? Помнишь, как ты сам был маленьким, помнишь, да? Не выкорми тебя мы с
Патроклом, и пропал бы. Тебя бы тоже кто-то съел!
Говоря так, человек скинул надетый на плечо лук, снял колчан со
стрелами, усевшись на мягкий мох, расшнуровал сандалии, отбросил их и встал,
снимая набедренную повязку и собираясь окунуться в прохладную воду запруды.
Вода была будто зеркало, и он, как недавно косуленок, увидел себя всего, с
ног до головы. Совершенство отраженного в озерце мужского тела изумило его.
Он словно забыл, что смотрит на себя самого.
Наконец, охотник расхохотался, мотнув головой, украшенной целым облаком
черных волос, блестящих и волнистых, хотя в последнее время он мыл их почти
всегда лишь холодной водой.
- Фу, да я с ума сошел!.. Уставился на себя самого, как Нарцисс[16]
какой-то... Что значит много лет не видеть себя в зеркале... Вот бы
мирмидонские воины увидали своего великого Ахилла в такой момент! Уж точно
решили бы, что ими командует помешанный...
И, продолжая смеяться, он кинулся в воду, сразу разбив волшебную гладь
зеркала и взметнув множество брызг, которые лучи солнца, проникавшие сквозь
кроны дубов и вязов, на мгновение превратили в драгоценные камни.
Искупавшись, Ахилл выбрался на берег и растянулся среди мха и травы.
Тарк, поняв, что они пока никуда не уходят, тоже бросился в воду и плавал
довольно долго, а затем выскочил с другой стороны запруды, устремился в
заросли и выбрался оттуда с какой-то крупной птицей в зубах, которая еще
трепыхалась, хотя зубы пса уже перервали ей глотку.
- Это кого ты? - Ахилл приподнял голову. - А, лесного петуха, удода.
Ешь, я тебе разрешаю - не больно-то они вкусны. И мне хочется самому
настрелять дичи.
Пес опустил добычу в траву, и его пасть раскрылась в гримасе, которую
трудно было назвать иначе, как улыбкой. Он отлично понял слова хозяина и с
удовольствием принялся за еду, хрустя тонкими птичьими костями и ловко
выплевывая пестрые перья.
- Тебе немного надо! - прошептал Ахилл, полузакрыв глаза и подставляя
мокрое лицо мечущимся взад-вперед солнечным зайчикам, - Какой же ты
счастливый! И какой же я дурак...
Его лицо, только что почти безмятежное, вдруг исказилось. Гнев и боль
проявились в глазах, в судорожной гримасе рта, в алом румянце, внезапно
проступившем сквозь природную смуглоту и усилившем ее густой южный загар.