"Андрей Измайлов. Дело принципа (Повесть)" - читать интересную книгу автора

как говорит Куртов, который намылил бы мне шею за "мешанину"...
А Бурилов показался очень забавным. Все разошлись, а он за своей
"Эрикой" стучит. Стихи? Точно!.. Ему очень хотелось выглядеть
респектабельно. И, как всегда в таких случаях, получалось наоборот. Пиджак
и цветастая рубашка велики - шея торчит из ворота чайной ложкой в стакане.
("Лирика!" - суровый Куртов!) Зато это были настоящие блайзер и батник.
Манжеты батника прятались в рукавах блайзера, но поминутно вытягивались
владельцем наружу (не пропадать же таким запонкам!). На подбородке росла
колючая проволока, грозящая перерасти в жидкую бородку. А волосы
старательно зачесаны с затылка на лоб, "Внутренний заем" - так это
называется. Лысеет уже поэт Бурилов. Тяжек путь творческой личности.
Где-то мне попадалось: "Поэт не должен быть ни толстым и ни лысым.
Красавцем должен быть! И в этом главный смысл!"
Я кладу перед красавцем листик и спрашиваю, не он ли это потерял. Он
говорит:
- Опять тепло подземных... Ага! Мои! - И вопрошает взглядом.
- Есть что-то общее с Рождественским, - говорю я, нагло льстя.
- Это что! - воссиял Бурилов. - Это еще не доведено до кондиции! Вот
"Волосы" - на самом деле. Читали? - Он вытягивает из стола стопку вырезок
и тщательно-небрежно пододвигает "Волосы".

Не надо беспокоить волосы!
Не надо прятать их назад!
Они, как дождевые полосы,
Исполосовывают взгляд...

Дальше я уже не читаю. Потому что раньше читал. Еще не в вырезках, а
в литературной странице "районки" две недели назад. Откуда и вырезано.
Только фамилия не Бурилов, а Крепкий. Ну, конечно! Псевдоним. То-то я
Бурилова на страницах газеты не помню...
Но я все равно глазею в эти строчки, чтобы дать пииту время
сообразить. И боковым зрением вижу, что он глазеет на листик, который я
ему принес. И он сглатывает, а я отрываюсь наконец от "Волос". И
Бурилов-Крепкий понимает, что с раздачей автографов надо будет подождать.
И спрашивает:
- Вы-ы-ы... из милиции?
- Продолжайте, продолжайте! - подбадриваю.
- Я не виноват! - вдруг выпаливает он.
- В чем?
- Ни в чем!
- Правильно!
Вот наказание-то! Мама небось в детстве пугала: придет милиционер и
посадит в мешок.
- А теперь, - говорю, - Дмитрий, расскажите подробно, как вы провели
вечер у Гатаева.
И когда Ю. А. Дробышев выходит с деловитым видом, парой бумажек и
фразой "Дима, тебе тут надо...", я говорю:
- Извините, нам тут надо...
- Извините, - говорит Ю. А. Дробышев.
- Это вы извините, - говорю Ю. А. Дробышеву.