"Борис Васильевич Изюмский. Град за лукоморьем (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

- Я што... Мореход, каких много... - глухим голосом сказал Милован. -
Вот Оверьян эт-то... Рулевым я у него плавал...
Милован оживился, вгляделся в лицо Бовкуна, будто решая, тот ли
человек, кому можно поведать о необыкновенном капитане. Увидев в глазах
Евсея острый интерес, повел рассказ:
- Буреломом того Оверьяна прозвали... Здоровый, сильный. А дело знал!
Бывалоче, магнитной иглой проткнет соломинку, в чашу с водой тот крест
положит и уже видит, где какой город... А то по звездам путь находит...
Смену ветров и теченья знал... Спервоначалу был Оверьян рыбаком на Дону, у
фрягов матросом... Потом корабль свой здесь, в Тмутаракани, заимел. Как-то
буря близилась. Волны до небес, рушатся, как горы, в трюме пробоина, гул,
грохот, мрак. Мать честная! Все оробели... Оверьян сказал: "Если кто не
будет мне повиноваться, я покину судно". Труса - корабельного писца -
приказал в море выбросить. Всех остальных из беды вывел.
И где мы только не бывали: в пресном море - Ниле, у острова рыб, у
Змеиной долины...
Бурелом не единожды говорил, - продолжал он, - если корабль цел - мы
живы. Если корабль погибнет - погибнем и мы. Даже князь наш Вячеслав к
делу мореходному любопытный - приходил к Бурелому на корабль, вел с ним
долгие беседы... Оверьян-то и меня, как я грызью занемог, пристроил
старшим у грузчиков.
Милован, видно, разохотился и после воспоминаний о капитане стал
рассказывать о чудесах, что видел своими глазами: о рыбах, таранящих
корабли; о пятнистых змеях с зеленым крестом на голове - змеи те охраняют
в долине алмазы; о морских раках величиной с корабль; о ките длиной в
триста локтей, с пастью, в которую может въехать всадник; о волнах,
высекающих искры; о муравьях с добрую кошку; летающих скорпионах; людях с
плавниками; острове Вак-Вак, где птицы не сгорают в огне.
Евсей слушал все это недоверчиво: "Правду с невидалью в кучу свалил".
Но Анна сидела, замирая, широко раскрыв глаза, всему веря.
- Если б начал жизнь сызнова, - сказал Милован, - все едино б не
изменил морю. В бурю мечтаешь поваляться на прибрежном песочке. А
доберешься до берега - опять тянет в море... Ноне уж силы не те... - с
горечью закончил он, - даже сюда корабли водить не могу от Коктебельского
залива. Я еще запрошлый год жил там, в поселке морских проводников, возле
Черной горы.
Милован поглядел в сторону Русского моря. Глаза, сидящие словно бы в
глубоких пещерках, защищающих от солнечных бликов на воде, сейчас были
сумрачны. Его глодала тоска по кораблям. Ночами снилось: стоит на палубе,
несуетливо отдает команды:
- Мало лево...
- Одерживать...
- Мало право...
Он знал коралловые рифы, подводные гребни скал, их повороты и
западни, каждую "тропку" в море и проливе. И вот теперь все это не для
него, отодвинулось навсегда. Причалил к своей тихой бухте. Перед глазами
встал голубой Коктебельский залив, окруженный синеющими вершинами, с
бухтами, усеянными по берегу камешками-самоцветами - дарами уснувшего
вулкана. Его сероватым пеплом мальчата сводили веснушки с лица, женщины
стирали одежду.