"Борис Васильевич Изюмский. Тимофей с Холопьей улицы (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

давно порушенного капища.
_______________
* Речки, впадающие в Волхов.

Все было дорого его сердцу в том городе: и перунья - священная роща
на берегу Ильменя, куда, по преданиям, ходил грустить Садко, и
свинцово-бурые волны широкого Волхова, и эти бесчисленные, умеющие молчать
соборы и монастыри, словно выросшие из самой новгородской земли,
неотделимые от нее или построенные одним зодчим, влюбленным в бескрайние
просторы, в суровую простоту.
- Прощай! - шептал Тимофей городу. - Увижу ли тебя, увижу ли Оленьку?
В последний свой приход к ней Тимофей услышал, как отец, завидя его в
калитке, сказал Ольге сердито:
- Опять этот голодник!.. Неча приваждать.
Оскорбленный Тимофей, ни слова не промолвив, ушел. И сейчас не
пойдет. А вот возвратится из похода... тогда...
Вдали, в центре города, могуче возвышался шестиглавый Софийский
собор. И Тимофею казалось, что это стоят плечом к плечу шесть
братьев-богатырей: старший и пять помоложе, все в шеломах и тоже зовут
новгородцев в поход.


БОЙ У ОТЕПЯ

Возглавил новгородское войско торопецкий князь Мстислав Удалой,
правнук Владимира Мономаха.
Был Мстислав человеком вспыльчивым, самолюбивым, не однажды ссорился
с Новгородом, но быстро отходил от обид, если видел в том для себя выгоду,
и увлекался заманчивым ратным делом.
Приглашенный новгородскими боярами возглавить поход в земли эстов,
Мстислав для приличия немного покуражился, а потом, выговорив себе право
беспрекословно распоряжаться войском, согласился и с присущим ему рвением
повел подготовку похода. Начал он с обучения воинов: как вести сторожевое
охранение, заманивать бегством, устраивать засады, кострами показывать
ложный лагерь. Отдельно обучал копейщиков и щитоносцев, как, сомкнув щиты
и выставив копья, ударять по неприятельским "крыльям".
- В бою не озирайся, - говорил он, - и ведай: коли побежал в страхе -
до беды добежишь. Тебе же лучше, если будешь крепко за щитом стоять.
Потом для перевозки раненых выделил коней, по двое соединял их
оглоблями с натянутым холстом.
Мстислав собрал сотских отдельно у себя в шатре, за городским валом.
Усадив наземь, на звериные шкуры, постоял в раздумье, оглаживая темную,
ладно вьющуюся бородку, скрывавшую сабельный шрам.
Мстиславу лет тридцать семь. Высокий, худощавый, он оставлял
впечатление человека прямых, открытых действий. Обветренное лицо с густыми
бровями, отвисшими усами, оттеняющими полные губы, было сейчас утомлено.
- Хочу остеречь вас, вои, - поднял он серые глаза, - не ставьте
недруга овцой, мол, седлами закидаем, а ставьте волком и к схватке
готовьтесь, не жалея пота. Лежаньем города не возьмешь. Заранее хочу
обучить вас, как управлять боем... На то у вас стяги и трубы...