"Александр Яковлев. Здесь ни за что не заблудишься" - читать интересную книгу автора

сказать, ячейку общества. А только вижу - скучает девушка. Чего ж ей не
улыбнуться? От меня не убудет. А девушки без мужского внимания чахнут и
вянут. Это к твоему сведению, дед. Медицинский факт! Вернется муж, а супруга
вся в расстройстве. С тебя же и взыщется.
- Мели. Фа-акт. Да еще медицинский. Насмотрелись срамоты по телевизору!
Да трепать языком выучились. А совести нет!
- И у Валькиного мужа?
- И у него, - чего-то горестно вздохнул дед.
- Ты, дед, может, для себя ее, Вальку-то, бережешь? - вырвалось у
Бадьина.
Дед вдруг резко встал, едва не опрокинув лукошко с жалкой своей
добычей, зло сплюнул. Хотел еще что-то сказать, но махнул рукой, подхватил
корзинку и почапал, сердито тыча палкой в траву. На ходу обернулся:
- За мной не следуй, коли так. Коли такой умный - сам из лесу выходи.
- Ой-ой-ой, - дурашливо, но тихо отозвался Бадьин. - Сам же сказал: тут
не заблудишься.
А в голос крикнул:
- Погоди, Иван Иваныч... Я тебе ствол покажу... С опятами...
Но дед уже скрывался за деревьями. Вскоре стих и треск сучьев под его
ногами.
Бадьин вновь закурил, огляделся. Пичуга не появлялась. "Жаль, не
договорились", - вздохнул грибник.
Солнце грело правую щеку. Вспомнилось: когда входили в лес, светило
слева. Оставалось просто развернуться и припустить что есть духу обратно. И
успеть на дачу раньше деда. Тем более, что тот направился в противоположную
сторону. А Валентина дома одна...
Бадьин никогда не слыл записным сердцеедом. Больше того, с браком ему
попросту не повезло. После трех месяцев замужества супруга охладела к не
нужному никому инженеру настолько, что закрутила роман с первым же
встречным. Но теперь Бадьину казалось ясным, откуда это сияние во взгляде
соседки по даче. Конечно же, от одиночества! И его мужское, одинокое, брало
свое. Он потрусил по вянущему ломкому черничнику, с некоторым стыдом увидев
себя со стороны часто-часто перебирающим кобелиными лапками. Трава цеплялась
за сапоги. А тут и солнце скрылось.
Минут через десять Бадьин понял, что заблудился. Лес, казавшийся
знакомым как собственные шесть соток, мгновенно преобразился, обретая хмурую
физиономию недоброго чужака. Ветвь тут же смахнула с головы испуганного
дачника бейсболку, а острый сучок с маху болезненно ткнул в голень, чуть не
вспоров сапог. Бадьин упал, выпуская корзину из рук. Богатая грибная добыча
желто-белым потоком радостно хлынула на землю, стремясь поглубже зарыться в
траву и мох. Выколупывая мелкие, крепенькие, самая сласть, опеночки из
крапивы, мрачно ругался человек.
Собрав-таки шустрое грибное воинство, Бадьин заполошно проскочил еще
метров сто, но затем постарался взять себя в руки. Остановившись и замерев,
прислушался. Где-то вдалеке брехал пес. Звук размывался, разбиваясь о
деревья, и определить направление было трудно. Но вот взревела лесопилка у
кого-то на участке, мощно взревела, не скрываясь. Бадьин выдохнул и двинулся
на жизнерадостный рев механизма.
Зная за собой слабость городского человека видеть во всем происходящем
нечто символическое, имеющее непосредственное отношение именно к нему,