"Илья Яковлев. Десять минут, которые потрясли Корчму (не оконч.)" - читать интересную книгу автора

можете взять. . . Эй - эй! Один, а не все!

Кабатчик (ворчливо и глядя в сторону Локи с Mar): Один. . . Слопали-то на
все двадцать!

Карела: Можно подумать, что ваше ели. (сама тоже в этом поучаствовала -
право режиссёра - прим. Ред.) Снедь - тоже реквизит! И готовили не вы, а
Сударушка!

Кабатчик опускает в карман Хелсинга четыре золотых, не переставая ворчать
по поводу засилья режиссуры и невозможности актёра полностью реализовать
свои задумки. После чего развязывает его. Хелсинг сбегает из "Трех
пескарей". Занавес.

После небольшого перерыва на питьё пива и поедание жареных кабанчиков,
любезно предоставленных хозяином для подкрепления ослабших от творческих
усилий актеров, репетиция возобновляется. На сцене Алиса и Базилио,
вырядившихся ку-клукс-клановцами (тперь, кстати, ясно, кто припёр
злополучную плёнку) и держащих в руках: она - финский нож, он -
старенький, но рабочий "Шмайсер", с трудом выклянченный у von Kesselberga
для постановки .

Алиса: Здесь пойдет. Крест на пузе, здесь!

Базилио: С шумом валить будем, али как?

Алиса: А как захочешь: Можно и с шумом. По моему публика (рукой окидывая
зал) будет только довольна.

Карела (недовольно): Э - э! Родные! Какой такой "валить"?! Вы должны его
подвесить на суку за ноги и тремя-четырьмя ударами по деревянной башке
выбить из нее остатки денег. А его задача, соответственно, деньги не
отдавать до последнего.

Базилио (мечтательно): А когда оно настанет - "последнее"? . .

Карела: Явно не в этом акте (имеется ввиду действо, происходящее на
Корчмовской сцене - прим. Ред) Ему эти деньги еще закапывать. И
"бре-ке-кекс": Забыли про это?

Кто-то невидимый из зала: Там, вроде было "крекс, кекс, секс":

Помреж: Кто сказал?! (все молчат) Вот так всегда. В угоду модным течениям
коверкаем бессмертные произведения! Я вам дам щас "секс":

Все молчат. Никто не хочет сознаваться в таком откровенном издевательстве
над классикой.

Карела: Выпускайте Буратино!