"Юрий Яковлевич Яковлев. Мальчик с коньками (Школьные коридоры) " - читать интересную книгу автора

- Я дождусь кого-нибудь из ваших и пойду.
Ему казалось, что говорит не он, а кто-то другой, помимо его воли.
И он уже раскаивался: ведь неизвестно, когда придут домашние.
Может быть, не скоро. Вечером.
- Никто не придет, - помолчав, сказал человек. - Понимаешь, жена с
сынишкой уехали к бабушке. На каникулы. В Сапожок.
- В какой сапожок?
Человек через силу улыбнулся и пояснил:
- Это город такой есть. Вернее, городок рязанский.
Мальчик положил коньки на стул. Этим движением он как бы хотел
подчеркнуть, что никуда не спешит.
Он серьезно посмотрел на своего нового знакомого и спросил:
- Что же теперь делать?
- Да ничего. Отлежусь, и все пройдет, - сказал хозяин дома и, словно
желая оправдаться перед мальчиком, добавил: - Понимаешь, я еще ночью в
цехе почувствовал себя неважнецки. Но там не разболеешься. Стал
карусельный станок. Пришлось налаживать... Утром почувствовал себя совсем
скверно. Но подумал, что до дома какнибудь доберусь. И вот видишь...
Он закрыл глаза и провел ладонью по волосам. Ему, видимо, немного
полегчало, и он разговорился:
- Это мне под Орлом так приложило. Пять осколков вынули, а один при
себе ношу.
- Кто же это вам... приложил? - осведомился мальчик, стараясь попасть в
тон хозяину дома.
- "Фердинанд", танк немецкий... Знаешь, что такое ПТО?
Мальчик покачал головой.
- Противотанковое орудие, - объяснил бывший боец, - пушечка такая.
Сорокапятимиллиметровка. Мы, как кроты, врылись в землю, а на нас шли
танки. Два мы подожгли, а третий нас приложил... Ни расчета, ни пушки...
Ну ничего, все пройдет. Вот отлежусь...
И вдруг он снова побледнел, и две складки у рта стали еще глубже.
- Сходить за доктором? - предложил мальчик.
Раненый мотнул головой. Говорить ему было трудно. Потом он всетаки
сказал:
- За доктором не надо. Разве что за лекарством... Если не очень спешишь.
- Не спешу, - отозвался мальчик. - Где рецепт?
- В столе. Рядом в комнате. Открой средний ящик. Там гдето завалялся.
Болеутоляющее.


4


Человек не спросил мальчика, как его зовут, и не назвал ему своего
имени. А спросить первым мальчик не решался.
В других обстоятельствах мальчик чувствовал бы себя очень скверно,
очутившись в чужом, незнакомом доме, но тревога, которая все больше и
больше овладевала им, заглушала неловкость, как большая боль заглушает
малую. И поэтому он без особых колебаний отворил дверь в соседнюю комнату.
Комната была залита желтым солнечным светом. Будто и впрямь есть такая