"Юрий Яковлевич Яковлев. Балерина политотдела (повесть) " - читать интересную книгу автора

И помочь было нельзя.


Когда я вошел в зал с зеркалами, с поручнями станка вдоль стен,
никого, кроме Гали, не было. Она сидела на низенькой скамейке, опершись
локтями о колени.
Прямо с порога я спросил:
- Где?
Девочка легко поднялась и бесшумной походкой балерины подошла ко мне.
- Вот.
Листок лежал у нее на ладони, как крыло бабочки. Я взял бесценную
записку и торопливо пробежал глазами по строчкам, чтобы удостовериться,
что это она.
Потом, как был в пальто, опустился на стул, стащил с себя шарф и
вдруг почувствовал себя таким усталым, словно проделал огромный путь
пешком.
Галя пристально смотрела на меня, видимо стараясь установить связь
между мной и той драматической историей, которая смутно угадывалась в
словах, выведенных дрожащей рукой. Она ни о чем не расспрашивала, только
смотрела большими серыми глазами.
Ее ладная, тоненькая фигурка была обтянута черным трико. Маленькая
головка, гладкие рыжеватые волосы, собранные в тугой пучок на затылке. Уши
аккуратно прижаты, и только розовые мочки слегка отходят в стороны. На нос
высыпана щепотка веснушек. Под нижней губой глубокая впадина и сразу
подбородок, поднятый вверх бугорком. Длинная шея с голубой жилкой. Плечи
отведены назад. Правая ступня перпендикулярна левой, как в третьей
позиции.
Она молчала, моя маленькая балерина, но глаза ее спрашивали,
требовали ответа. А я тем временем пытался представить ее в гимнастерке, с
рукавами до кончиков пальцев, в пилотке. В тяжелых сапогах с железными
подковками. И стоит она передо мной, как перед командиром, и ждет, когда я
подпишу увольнительную и отпущу ее в Ленинград, как когда-то Тамару
Самсонову.


Сколько себя помню, я всегда был беловолосым. Еще в школе меня
дразнили "седым". "Эй, седой, дай списать задачку!" И я давал. Не обижался
на "седого". Напротив, мне даже льстило, что в отличие от других ребят я
был седым. Помню, на уроке физики наш сутулый, усатый учитель воскликнул:
"Ты не знаешь элементарных понятий! Постыдился бы своих седин!" Но я не
стыдился, совершал массу неожиданных поступков, удивлял друзей и ввергал в
отчаяние родителей. Например, вместо того, чтобы выучиться на врача или
инженера - стал балетмейстером. И поступил на работу не в Театр оперы и
балета, а во Дворец пионеров.
Потом добровольцем ушел на фронт. Был пятым номером на зенитной
батарее. Потом стал киндерлейтенантом.
Если волосы от переживаний меняются в цвете, моим бы следовало
потемнеть. Они же остались неизменными, только со временем чуть порыжели,
словно их подпалило пламя. Кто знает меня недавно, думает, что я поседел
на фронте, в первую зиму блокады... Мои переживания все при мне, проросли