"Юрий Яковлевич Яковлев. Зимородок (повесть) " - читать интересную книгу автора

гудела. И он еще испытывал холодящее ошеломление, которое началось с того
мгновения, когда он оторвался от моста. Его слегка познабливало. Одна рука
была тяжелее другой.
Марат вышел из воды и стал одеваться. Он вдруг заторопился. Никак не
мог попасть в штанину, смешно танцевал на одной ноге. От мокрой спины на
рубашке выступили пятна. Отбитая рука не слушалась. И военный ремень он
затянул одной рукой.
- Я поеду на станцию Река, - вдруг сказал он.
Ребята пожали плечами. Что за станция Река, для чего станция Река?


6

- Да, я работала на переезде, когда он взорвал мост. Он появился к
утру. Сперва я услышала слабый свист. Как будто под окном пела иволга. Я
выглянула. Он стоял под окном. За спиной - мешок.
Марат сидел на краешке табуретки и не сводил глаз с худой старухи.
Лицо у нее было желтоватое, цвета подсолнечного масла, редкие волосы
причесаны на пробор. Платок с поблекшими цветочками сполз с головы на
спину и лег вокруг шеи, как пионерский галстук.
В маленькой комнате стояли кровать, стол, бадейка с водой. В углу -
покрытый вышитой скатертью телевизор. Полы чистые, некрашеные, с
полосатыми домоткаными половиками. За окном - железнодорожные пути.
- Он смотрел в окно. Я не знала, кто он и что ему надо. Не хотела
отпирать. Но я баба, а он мужик. А мужики все ходили с оружием. Никакие
запоры не помогали. Я спросила: "Чего тебе?" Он ответил: "Отопри". Я
отперла.


Зимородок стоял в дверях в смятом пиджаке, с мешком, который
оттягивал плечо и, стало быть, был очень тяжелым.
- Здравствуй, хозяйка, - сказал он тихо и опустил мешок на пол.
Его лица почти не было видно. Сторожка освещалась только слабой
полоской занимающейся зари. Лица хозяйки тоже не было видно. Она забилась
в темный угол.
- Здравствуй, хозяйка, - повторил он.
- Что тебе надо? - послышалось из темного угла. - Нет у меня ничего.
Все, что было, забрали. Хочешь бульбы?
- У меня бульбы целый мешок, - сказал он. - Я в дороге подвернул
ногу. Нет ли у тебя тряпицы поплотней?
Хозяйка сторожки несколько осмелела. Вышла из своего темного угла.
Зеленая заря осветила краешек ее лица и светлую дорожку пробора. То, что
незнакомец ничего не требовал, а просил перевязать ногу, успокоило ее. Она
нашла тряпицу и почти скомандовала:
- Разувайся!
Он снял полуботинок. Штатский. Со сбитым каблуком. Нога у него была
чистой и не пахла прелой портянкой. Она положила под его ступню руку:
ступня оказалась холодной, но на подъеме нога вспухла и горела.
- Больно?
- Ты бинтуй. Не церемонься.