"Юрий Яковлевич Яковлев. Ляля Пуля " - читать интересную книгу автора

промолчал бы. Не мог же он сказать своей подруге, что должен был увидеть
ее, услышать ее голос, ощутить ее близко.
- Зачем ты лазаешь по деревьям, как обезьяна?
Ночного рыцаря на белом коне она обозвала обезьяной.
- Уходи отсюда! Ты же видишь, что я раздета?
Он отвернулся, и вдруг она заметила красный след отцовского кнута на
его шее. За ночное происшествие. След пылал, словно к телу приложили
раскаленную проволоку.
- Это тебя отец? - спросила Сима.
Ляля Пуля, не оборачиваясь, кивнул головой. Ему показалось, что
девочка пожалела его. Она тут же сухо скомандовала:
- А теперь слезай! Быстро!


"Я сошел с ума. Я делаю то, что может делать только мой заклятый
враг. Как это произошло, что мой злейший враг - это я сам?
Она, как всегда, появилась во второй половине дня в воротах. И я,
опустив голову, побрел ей навстречу. Я шел как лунатик, заранее не зная,
что произойдет дальше.
Увидев меня, она на какое-то мгновение остановилась. Она стояла в
арке, словно была нарисована. Словно это был прекрасный портрет: ступня
развернута, головка откинута, одно плечо чуть выступало вперед, словно
она, моя ненаглядная балерина, собиралась сделать пируэт. И столько в ее
облике было света, красоты... Мне показалось, что она позирует художнику.
И тут я в первый раз в жизни пожалел, что не рисую, что не могу ее
изобразить на холсте.
Она смотрела на меня удивленно и тепло. И я почувствовал такое
влечение, какое не испытывал ни разу в жизни. Я хотел броситься к ней.
Обнять ее, прижаться к ней.
Но она недолго стояла в подворотне. Тряхнула головой и пошла, поплыла
над землей. И тогда, повинуясь какой-то темной скрытой силе, я бросился за
ней. Обхватил ее руками... прижался к ней всем телом и почувствовал
рукой... что-то бесконечно теплое и нежное... Я испугался этой мгновенной
близости. И тут же отдернул руки.
Она резко повернулась ко мне. Глаза ее горели ненавистью. А сама была
белой как бумага. Все краски жизни покинули ее в это страшное мгновенье. И
она ударила меня. И что-то крикнула.
Я стоял ошеломленный посреди двора. Я не слышал ее слов, не
чувствовал, как горит щека от удара. Я окаменел. Умер. Но сквозь свою
смерть я продолжал чувствовать биение ее сердца, ее тепло, ни с чем не
сравнимую нежность.
Не знаю, как я выглядел со стороны. Наверное, мерзко.
А она не уходила, она, казалось, с большим интересом смотрела на мое
унижение. И в ее глазах, кроме презрения, я прочел нечто иное... Прощение?
Жалость? Снисхождение?
И вдруг она подошла ко мне и тихо сказала: "Прости".
И пошла прочь.
И тут передо мной возник Завбань. Он всегда возникал в самые трудные
минуты жизни. Живот колыхался под свободной толстовкой, вороватые глазки
смотрели с наглым любопытством.