"Юрий Яковлевич Яковлев. Страсти по четырем девочкам (Мистерия) " - читать интересную книгу автора

И лукаво глаз прищурим.

Старичок артистично положил скрипку на плечо, взмахнул прутиком
смычка, словно подстегнул невидимых лошадей, и заиграл. Он играл в полную
силу, не боясь, что с улицы услышат фашистские патрули. Играл как в мирное
время. Анна и два ее кавалера - Пьеро и Арлекин - кружились в танце и,
казалось, в самих масках произошли некоторые перемены: Арлекин улыбался
шире, а Пьеро хмурился меньше. Вот какими они стали, "артисты драмкружка,
освистанные школой".
А я отчетливо понял - в этот миг красота оказалась сильнее войны.
Маленькая победа! Она вытеснила мрачные думы о том, что в любое мгновенье
сюда могут нагрянуть фашисты. Страдание затихло, как затихает боль. Музыка
заполняла чердак. Смычок взлетал и опускался, едва касаясь струн, словно
они обжигали. Дети кружились в танце. Маски стали карнавальными масками...
И вдруг в такт мелодии послышались далекие удары - шаги. Маленький
праздник - островок мира среди большой войны - насторожился, стал
затихать, сворачиваться. Исчезли улыбки. Только маска Арлекина продолжала
механически улыбаться. Шаги приближались. Смычок в руке старичка повис в
воздухе, танцующие остановились, не завершив па. Теперь шаги звучали как
удары молота, как шаги каменного командора, спешившего наказать Дон Жуана.
Но когда дверь от удара ноги распахнулась, вошел не командор, а слово,
материализовавшееся в краснорожего громилу с железным голосом. В мистерии
и такое возможно. Слово - "фашист".

Я здесь. Я явился. Вот он.
Стучусь я в дверь и в окно.
Ферботен! Ферботен! Ферботен!
Значит за-пре-ще-но!
Ферботен - больным лечиться,
Здоровым - ходить в кино.
Еврейским детям учиться
Ферботен - запрещено!
Ферботен смотреть на небо
Людям низших сортов.
Вкус молока и хлеба
Не для еврейских ртов.
Добытое кровью, потом
Отнято, отменено.
Жить евреям ферботен,
За-пре-ще-но.

Он повернулся и, высоко поднимая ногу в блестящем сапоге, ушел прочь,
растворился во мраке. И долго еще в воздухе дрожало эхо этого проклятого
слова, принявшего образ человека. Человека ли?
Да, это был призрак, а призраки, как известно, не причиняют зла. Но
праздник погиб. Музыка умолкла и не оживала. А старичок со скрипочкой
развел руками - что я могу поделать!
- Как хорошо мне жилось в вашей мистерии, - сказал он грустным
голосом, - но теперь жизнь человека как снежинка: дохнут погорячей - и
растает. Прощайте, люди!