"Юрий Яковлевич Яковлев. Страсти по четырем девочкам (Мистерия) " - читать интересную книгу автора

весны.
Гора Токо встретилась мне на пути к японской девочке Сасаки Садако и
стала декорацией к новой картине мистерии.
В апрельский день искать опавшие листья - тщетное занятие. В
блестящей от дождя траве нет следов прошлого, следов войны. Воронки от
бомб давно заполнились дождевой водой и превратились в пруды, как бы
сотворенные самой природой.
В обгоревших пустых лесах появились гнездовья. В мертвые города
вернулись люди. Время помогает забыть горе. Горе прошлого - обезболенное
горе.
Скошенные вагончики фуникулера ползут по наклонным рельсам к вершине
горы Токо. Эту гору, как уважаемого человека, в Японии называют Токо о
сан.
Наверное, наша маленькая героиня тоже поднималась в таком вот
вагончике, а потом шла по аллее, по краям которой растут огромные
священные деревья - обоо, а под ними стоят изображения Будды - только не
старого и мудрого, а Будды-мальчика. Эти Будды-мальчики как бы провожали
Сасаки к храму. А там, в храме, гремел гонг, ухал барабан и в полутьме
горел костерик из сухих благовонных веток. Надо было подойти к нему и
ладонью грести к себе сизый дым. Этот горьковатый, щиплющий глаза дым,
обволакивая лицо, помогает от всех болезней. И маленькая Сасаки все
загребала и загребала дым: очень хотела избавиться от своего недуга.
Покраснели глаза, по щеке медленно поползла горькая слезинка. Монахи в
деревянных башмаках кигуцах и черных кимоно стояли за ее спиной и
бормотали молитвы. Гонг и барабан отгоняли злых духов.
Сасаки, девочка моя, я не мог жить, не коснувшись рукой твоего плеча,
не посмотрев в дорогие щелочки твоих глаз. И ради этого я разыгрываю эту
странную мистерию, в которой моя собственная жизнь переплетается с жизнями
тех, кто дорог мне, но с кем не суждено было встретиться. Я всюду не
поспевал, всюду опаздывал. И вот теперь я сижу, поджав ноги, в полутемном
храме, слушаю чужие молитвы, вдыхаю горьковатый дымок и ищу глазами тебя,
Сасаки, а мне в затылок дышат два моих спутника - Пьеро и Арлекин.
А вместо опавшего листка, как плевок в глаза смерти, ветвь цветущей
сакуры.
Но вперед!


Какое высокое небо над Хиросимой. Обезумевшие от весны ласточки
исполняют фигуры высшего пилотажа. Легкий сквознячок с моря, муссон,
ласковой рукой проводит по лицу.
Эй, Арлекин, будь на виду - сейчас как никогда кстати твоя улыбка. А
ты, Пьеро, держись в тени, своим мрачным видом не напоминай людям о
забытых страданиях войны. Войны давно нет и на нашей сцене идет совсем
другой спектакль.
И вдруг наблюдательный Пьеро воскликнул:
- Смотрите, тень, а человека нет.
- Вечно тебе что-то мерещится, - недовольно буркнул Арлекин.
Мы остановились. На светлой каменной ступени действительно лежала
темная тень. Не пятно, а точные очертания человека.
Это было настолько неестественно, неправдоподобно, что мы долго