"Аскольд Якубовский. Нечто" - читать интересную книгу автора

Аскольд Якубовский.

Нечто

-----------------------------------------------------------------------
Авт.сб. "Купол Галактики".
OCR spellcheck by HarryFan, 13 September 2000
-----------------------------------------------------------------------


Все мое удовольствие - письма друзей. Читая их добрые слова, я шмыгаю
носом и тру глаза кулаком: от слабости стал слезлив. А вот письма Каплина
относятся к другого рода удовольствиям.
Они будоражат меня.
Я проклинаю все - сердце, постель, окаменевшую от долгого лежания
поясницу.
И злюсь на себя, на врачей. Мне хочется шуметь, ругаться, писать жалобы
и бить в стену кулаком.
Пора, давно пора уметь заставлять сердце работать! И что за дурацкая
конструкция? Одно сердце на объемистый механизм тела...
Устав негодовать, я смиряюсь. Вместе со злостью исчезает воздух: мне
тяжело и душно, больно... Тогда я зову дежурного врача, сестру Зиночку,
уколы, кислородную подушку лягушачьего цвета. Умиряя подступающую боль, я
жмурю глаза и затаиваюсь.
Я боюсь, смертельно боюсь. Эти боли... Они ужасны, и с ними приходят
Воспоминания.
Кстати, сколько человек было в экспедиции Птака? Забыл. Я теперь
забываю все - какая-то заслонка вдвигается в мозг, тяжелая и черная. Она
отрезает то, что знает, должен знать и помнить мой мозг. А ведь была
мощная память...
Сколько же их было?.. Нужно спросить.
Экспедиция Птака странно исчезла. Вообразите, лежат два десятка пустых
скафандров. Я бывал у моря, так вот они лежали в кратере, словно пустые
панцири крабов.
А тел в них нет!.. Чертовщина какая-то!..
Мы искали, обшарили вулкан. Он был старый, давно утихомирившийся
разбойник. Лет пятьсот или тысячу назад он выдавил из себя лаву и затих.
...Лезть даже в холодный кратер неприятно.
Но мы снова полезли - вдвоем с Каплиным. Закрепили конец шнура и,
разматывая его, медленно пошли.


В жерле чернота обрубила наружный свет. Мы включили фонари, и желтые
лучи заскользили по оплавленным стенам. Свет фонарей ложился пятнами, то
расплывался кольцами, в середине которых чернел ход.
Загорались, преломляя свет, стекловидные наплывы и тут же гасли.
Отбрасываемый ими свет был пыльно-желтого, глухого оттенка.
Лезть по извилисто-узким ходам было страшновато. Казалось, пробираешься
чудовищно огромным пищеварительным трактом, внутренними органами некоего
титана.