"Аскольд Якубовский. Нечто" - читать интересную книгу автора

Миновав пищевод, мы с Каплиным попали в желудок, в десятиметровый зал с
крючковатым изгибом. Затем пошли ходы, узкие и запутанные, словно петли
кишечника.
Были тупики, формой напоминавшие аппендикс. Во всяком случае, таким я
его представляю себе.
Идешь, а свет бежит впереди тебя. Опоясывая округлый проход, он катится
по остекленевшему камню. Оттого кажется, что это все пульсирует,
сокращается, движется.
Словом, живет...
Юморист Каплин немедленно высказал такое предположение: Земля-де -
организм, а вулканические кратеры - его естественные отверстия: поры,
носы, уши и прочее в зависимости от их формы и размеров.
- Организм... организм... - твердил Каплин, радуясь чему-то.
- У этого организма высокая температура, - сказал я, взглянув на
наручный термометр.
И точно, с каждым пройденным нами метром жара усиливалась в этом
"остывшем" кратере. Теперь мы уже слышали подземные звуки: доносилось
глухое клекотанье лавы. Иногда оно затихало, и тогда что-то шуршало,
двигалось, сопело, будто тесто, шевелящееся в квашне.
Что значило - вулкан только дремал. Вернуться бы... Каплин
встревожился.
- Они здесь не были, - говорил он. - Скафандры наверху.
- Пошарим здесь, - настаивал я.
И снова миганье света, клекот, шорохи, вздохи и ощущение, что ты вошел
во что-то огромное и живое, притворившееся окаменевшим, чтобы ты вошел.
Думалось, удастся ли выйти, в то же время хотелось идти и смотреть...
В глубине появились багровые отсветы. Они колебались.
Клекот усилился, послышались несильные хлопки и чавкающие звуки.
Лава варилась.
Я был чуть жив от усталости. Заболел левый бок, и дышалось трудно. В
висках стучало - в ритм ударов пульса.
Каплин тоже устал.
- Баста! Я выдохся!
И прилег. Я кое-как присел рядом с ним и вытянул ноги. И тогда лишь мне
удалось привалиться спиной к стенке, так связывал меня скафандр.
Я сказал: "Уф-ф..." Пожалел, что упрямо шел сюда. Каплин прав, не могли
сюда прийти люди, и нам тоже не следовало приходить. Впрочем, нам
практически ничего не грозит.
Каплин по обыкновению говорил, но я не слушал его, задумавшись о
Федосеиче. Он шел с Птаком сюда и тоже исчез, мой милый добрый Федосеич. И
без него мне смутно, и скучно, и нечем заполнить вечера. Остается только
размышление, и моя голова теперь совсем не отдыхает, а сердце в вечной
тревоге. Если я упрямо лез сюда, то из-за Федосеича...
А Каплин трещал, что в других мирах будет нам пожива, что на Земле нет
не постигнутых нами форм жизни, в чем был прав.
Я вежливо, но совершенно автоматически поддакивал ему, должно быть,
потому, что Каплин нравится мне. С ним весело, он нескладный и долговязый
даже в мыслях и бесконечных предположениях.
Я редко видел такого вот человека, к которому предположения и проблемы
липли так охотно. Ум Каплина напоминает мне суконные брюки после прогулки