"Аскольд Якубовский. На далекой планете" - читать интересную книгу автора

Ему же передавал стереоскопические изображения.
Такой работящий и умный. Старик приглядывался к нему прищуренными
глазами и удивлялся, почему сейчас считается ботаником человек, а не его
универсальный робот, прошедший часовой курс подготовки.
Несправедливо!
Старик устал. Он шел, придерживая грудь и то и дело возникавшую в ней
пустоту.
Такая странность - пустота, которую нужно держать. Много он собрал в
себе разных странностей: его поступок с ботаником, заключенным в силовое
поле, его решение скоротать свой век на этой странной планете.
Пустоту в груди заполняло нажатие кулаком. И старик, прижав грудь, брел
и щурился на немыслимое буйство этого мира, где свет - песок, растения
живые, а грибы ходят. И есть фитах, ради тайны которого межзвездные
корабли летят сюда. Не зря, наверное, планета носит женское имя Лада. Она
непонятна, а земля ее странная.
Взять почву Земли, что в медальоне. Она черно-серая, сыпучая. Предки
старика были русскими крестьянами, и на рисунках в книгах он видел их
фигуры, склонившиеся над плугом.
Для любителей и сейчас была черно-серая сыпучая земля, плуги и манекены
лошадей, отмахивающие хвостом мух.
А здесь вот земля отчего-то оранжевая. Должно быть, в ней много железа.
Но она жирная и под ногами такая рыхлая, словно ее перепахали. И идти по
ней трудно. Каблуки мягко и тяжело входят в землю, уплотняют ее до тех
пор, пока она не станет достаточно твердой для опоры шага, каждого
следующего шага.
Он чувствовал шаг - зависанье ноги, ее вхождение в упругость земли. И
наконец, упор подошвы.
А вокруг растения, предельно странные. Они живые, они смотрят на него
широкими травяными глазами, они шевелят зелеными усиками.
Но они-то зеленые, все зеленые. Да, от этого, как ты ни шевелись,
никуда не денешься, в растении должен быть хлорофилл! Есть постоянное во
всех мирах. Всюду солнце, похолоднее или пожарче, всюду почва, всюду
хлорофилл.
А растения цепляются за его руки. Они, будто стеклодувы, прямо на
глазах выдувают роскошные цветы. И те уже отцвели, морщатся, темнеют, на
глазах высыпают семена, похожие, черт бы их побрал, на микрочеловечков.
Ворочая руками и ногами, они бойко вкапываются в оранжевую землю, лезут
вниз головой.
Такого он еще не видывал. Быть может, в этом глубокий смысл? Нет, нет,
не спешить с выводом, а подождать, подумать. Как следует думать вечером, у
костра, который он прикажет развести. Жаль, что здесь только растительная
жизнь и никто живой не идет к их огню. Разве что грибы.
Он будет вечером глядеть в огонь и думать.
Огонь помогает думать. Почему? Это родственные процессы. Что ни говори,
а мыслью и огнем держится вселенная.
...Старик размышлял, а семена вкопались, выпустили ростки, толстые и
белые, неприятно хрустящие под ногами. А идти надо, их не перешагнуть, лег
их сплошной шевелящийся ковер, густо переплетенный.
И все это уже тянется вверх и тихо скворчит. Будто кузнечики на
оставленной Земле.