"Аскольд Якубовский. Прозрачник" - читать интересную книгу автора

Встав, Таня решила: этот ее день будет холодный и синий.
Таня стала одеваться соответственно цвету дня. И хотя еще душевые
холодные змейки, ползая по спине, шептали ей про шорты и белую свободную
блузу, она решила: синее, и никаких!
И накинула синее платьице.
Чутким глазам этот цвет говорил. Он скажет, что Таня несчастна и
холодна, а с Вовкой покончено.
Цвет обязывал. Завтракая, Таня ела чуть-чуть. (Братики-двойняшечки так
и мели со стола тартинки и вареные яйца.)
Таня ела бутерброд и медленно выпила стакан чая с лимоном.
Выпивая чай, Таня глядела в солнечное окно и слушала, как шумно
вздыхала бабушка - вместе с самоваром.
В сирени у окна возились серые мухоловки. Между веток виделась
автострада - утренняя, розовая. В конце ее - город, в нем Танина работа.
"Хорошенькая секретаришечка, - спрашивал шеф. - Что нового в печатном
мире?" (Миров у старика, как и у отца, было множество: печатный,
городской, телевизионный, Танин и т.д. Наверное, земной круглый мир
представлялся шефу похожим на слоеный пирог. Оттого сбор журнальной и
газетной информации был нелегким делом.)
Таня прикидывала свой день.
Про явившуюся утром гадюку: надо вызвать отловителей, пусть уберут
зверя. Проблема Вовки... Бабушку полностью успокоит синее платье. С мамой
хуже, с ней придется говорить словами. Не прямо (таким словам мама не
верит и, слушая их, щекочет пальцем кончик Таниного носа).
Маме нужны слова косвенные.
- Какое небо... - сказала Таня. - В нем есть что-то арктическое.
- Ты так думаешь? - Мама взглянула на Таню.
- Да, облака - айсберги... Помнишь наш круиз?.. Остров Врангеля, июль,
пароход, льды, любопытные нерпичьи головы, торчащие прямо из воды. Какие у
них были прекрасные глаза!
- Да, да, их глаза удивительно похожи на глаза дочек Поленц. Я так
сразу и сказала: Танюша, они похожи на дочек Поленц.
- Марина! - сказала бабушка. - Оставь в покое своих ближних.
- Но они же походят...
- Марина!.. Повторяю, оставь своих ближних, человек еще не животное.
Сейчас все на зверях свихнулись, вон зятек от мяса отказывается.
- Хотелось бы мне знать, - проговорила мама сквозь зубы, - когда здесь
меня будут считать взрослой и разрешат иметь свое мнение хотя бы о глазах
дочерей Поленц? Да, - говорила она, - я все сношу, все.
- Марина, не занимайся саморекламой, - раздраженно заметила бабушка.
Таня покосилась на папу. Тот молчал. Он ел, глядя куда-то в свои
мысленные конструкции. Тане часто хотелось увидеть их глазами отца.
Он - тихий человек - любил придумывать шумные двигатели и трудился в
ракетном центре. Там все ревело, гремело, взрывалось.
Пора идти... Таня вышла, поцеловав папину, макушку и потрогав братиков
за уши. Они отмахнулись головами.
"Уже превращаются в мужчин", - грустно думала она и остановилась у
калитки.
Вьюнки, оплетавшие все, зашелестев, протянули к ней фиолетовые
граммофончики, что было как-то странно. Таня обернулась к дому. (Уходя,