"Генри Джеймс. Урок мастера" - читать интересную книгу автора

слово как следует к нему приглядеться, и вот сейчас для этого наступило
самое удобное время, и молодой человек почувствовал, что последствия,
которые это повлекло за собою, весьма для него значительны. Он внимательно
рассмотрел его лицо, и оно понравилось ему больше - уже тем, что за первые
три минуты оно ничего не рассказало ему о жизни этого человека. История
этой жизни выходила в свет постепенно, маленькими выпусками (Оверту можно
было простить, что рождавшиеся в его голове сравнения носили несколько
профессиональный характер), написана она была довольно запутанным стилем,
и ее нелегко было читать с листа. Приходилось иметь дело с тонкими
оттенками смысла и неуловимой исторической перспективой, которая
становилась все глубже, по мере того как вы приближались. Пол Оверт
обратил особое внимание на два обстоятельства. Первым было то, что лицо
знаменитого романиста нравилось ему гораздо больше, когда оно не выражало
никаких чувств, чем тогда, когда на нем играла улыбка; улыбка эта была ему
неприятна (если только вообще что-то исходившее от этого человека могло
быть неприятным), в то время как в спокойном лице его было обаяние,
возраставшее по мере того, как успокоение становилось все более полным.
Стоило только лицу этому оживиться, как в Оверте поднимался безотчетный
протест, все равно как если бы он уединился где-то в сумеречные часы и
наслаждался покоем, а ему вдруг принесли бы в комнату лампу. Второе
сводилось к тому, что хоть раньше ему всегда бывало неприятно смотреть,
как человек уже немолодой увивается вокруг хорошенькой девушки, на этот
раз то, что он видел, не являло собою в его глазах никакой несообразности,
а это свидетельствовало о том, что либо Сент-Джордж - человек тактичный и
деликатный, либо что ему нельзя дать его лет, либо, наконец, что мисс
Фэнкорт ведет себя так, как будто _для нее_ эта разница ничего не значит.
Оверт направился вместе с ней в галерею, и они дошли до самого ее
конца, разглядывая картины, фарфор, любуясь тем, как она уходила вдаль,
подобно окружавшим ее аллеям парка, как и они, залитая светом летнего дня.
Стоявшие по стенам диваны и глубокие кресла говорили о безмятежном покое.
И в довершение всего место это располагало того, кто туда входил, к
неторопливой долгой беседе. Мисс Фэнкорт уселась вместе с Полом Овертом на
диван с узорчатою обивкой и множеством пухлых старинных подушек самых
различных размеров и сразу сказала:
- Я так рада, что имею возможность поблагодарить вас.
- Поблагодарить меня?
- Мне так понравилась ваша книга. По-моему, она великолепна.
Она сидела и улыбалась ему, а он даже не задумался над тем, какую книгу
она имеет в виду, написал-то он их ведь три или даже четыре. Это
показалось ему не стоящей внимания мелочью, и он как будто даже и не
особенно оживился, узнав о том удовольствии, которое ей доставил и о
котором говорило ее сиявшее радостью и красотою лицо. Чувство, к которому
она обращалась в нем или, во всяком случае, которое она в нем вызывала,
было чем-то большим и едва ли имело отношение к пробудившемуся в нем
тщеславию. Это было какое-то ответное восхищение - жизнью, которую она в
себе воплощала; казалось, что девическая чистота ее и душевное богатство
убеждают, что подлинный успех состоит в том, чтобы быть, как она: цвести,
являть совершенство, вместо того чтобы гнуть спину за перепачканным
чернилами письменным столом и доводить себя до головной боли, напрягая
воображение. В то время как она смотрела на него своими серыми глазами