"Питер Джеймс. В плену снов" - читать интересную книгу автора

его безапелляционными характеристиками сортов вина.
- 78-й год значительно лучше 83-го.
- О, в самом деле?
- Да-да, безусловно. Вина 83-го года не следует пить еще по меньшей
мере лет пять.
- Не следует?
- А вот 82-й год сильно недооценивают. Это зависит от производителя,
разумеется.
- Ну разумеется.
Он смотрел свой бокал на свет, внимательно вглядываясь в него на
некотором расстоянии, будто в нем содержались мерзкие нечистоты.
- Жаль, что так получилось с красным вином. А этот 62-й год - очень уж
терпкое вино. Его бы следовало пить годик или два назад, разумеется... но в
любом случае оно загублено ягодами можжевельника. Они придают ему
металлический привкус. Я удивлен, что Ричард не предупредил вас об этом.
- Да... у него столько всяких секретов.
- Полагаете, что он немного разбирается в этом?
Она снова ощутила дуновение ветерка и сообразила, что огромный
средневековый светильник из кованого железа чуть-чуть качнулся над ней. Она
посмотрела вверх. Теперь вместо толстых свечей в него вставлены
электрические, не очень яркие лампочки. Она окинула взглядом гостей, сидящих
за столом. В дальнем конце, рядом с Ричардом сидел Андреас Беренсен,
швейцарский банкир, он почти не разговаривал, а только наблюдал и молча
улыбался самому себе, словно он был выше всего этого. Высокий, крепкий,
атлетического вида, лет под пятьдесят, холодное, очень уж правильное лицо с
высоким лбом. Красивые волосы аккуратно подстрижены с боков, но на темени
поредели до легкого пушка. На правой руке черная кожаная перчатка. Он взял
свой бокал с вином, отпил, перехватив взгляд Сэм, выдавил из себя улыбку,
скорее самодовольную ухмылку, и отставил бокал.
Она снова почувствовала холодную дрожь. Ту самую дрожь, как тогда,
когда он вошел в дверь и пожал ей руку, пожал ее этой своей черной кожаной
перчаткой, похожей на ту, из сна. Бред какой-то! Не надо сходить с ума.
О господи! Сколько всего бурлило в ее сознании. Чувство вины. Гнев. "Я
бы могла спасти их", - заявила она Кену, он мягко посмотрел на нее и сказал,
что сотни людей видят сны об авиакатастрофах и что она ничего бы сделать не
могла. А если бы она позвонила в авиакомпанию, то там бы отнеслись к ней
так, как относятся к сотням чокнутых, которые названивают им каждую неделю.
Но гнев по-прежнему бушевал внутри ее. Гнев и замешательство. Почему?
Каким образом? Неужели мне и в самом деле приснилось это? Платье также
страшно раздражало ее: она никак не могла пристроиться поудобней, сесть так,
чтобы оно не перекашивалось и не тянуло. Сэм поводила плечами, пытаясь
поправить спинку платья. Она уже раз выходила в спальню, чтобы оторвать
подплечники. А теперь ей захотелось пойти и приладить их обратно. Она снова
заерзала, поводя плечами, чувствуя, что ярлычок платья царапает шею.
Арчи прижал краешек бокала с "Сотерном" к влажному рту, и его губы
произвели специфический звук, как ванная, из которой вытекает вода.
Тоненький ручеек вина капал вниз, на его галстук. Арчи с головы до ног был в
крошках, и Сэм подумала, что жене Арчи следует, когда они доберутся домой,
бросить его в стиральную машину.
- А это вот хорошее, - сказал он снисходительно. - Да, на самом деле