"Саманта Джеймс. Его грешные пути " - читать интересную книгу автора

считал ее слова забавными, а в тот момент он не был расположен шутить.
Лишь через несколько часов она наконец расслабилась. Камерон
догадывался, что она не привыкла к многочасовой тряске в седле. Наверное, у
нее болело все тело. Интересно, как бы он поступил, если бы она попросила
остановиться? Камерон этого не знал. Но зато был уверен, что она об этом не
попросит, а сам он после ее проделки нынешним утром не был расположен
проявлять о ней заботу.
День выдался на редкость теплый и солнечный. Он заметил вдали фермера,
который вместе с несколькими подростками собирал на поле камни неподалеку от
невысокого строения. Пока они подъезжали, Камерон с улыбкой наблюдал, как
растет куча камней на краю поля. Отсюда фермер будет брать камни, чтобы
укрепить изгородь, поднимавшуюся к вершине холма. Камерону вспомнилось
детство, его отец частенько отправлял своих сыновей выполнять такую же
работу.
У него заныло сердце. Ему очень хотелось поскорее добраться до дома,
хотя было мучительно больно сознавать, что там уже нет ни отца, ни
братьев... И ответственность за безопасность и благополучие клана лежала
теперь на его плечах.
Его вывел из задумчивости голос фермера, издали поздоровавшегося с
ними.
Камерон поднял руку и громко поприветствовал его в ответ. Мередит тоже
посмотрела на фермера, и Камерон почувствовал, как она затаила дыхание.
Он наклонился к ней.
- Не вздумай... - только и сказал он.
Она сжала губы. И снова напряглась. В полном молчании они поехали
дальше.
Над темно-зелеными кронами деревьев предзакатное небо окрасилось в
розоватые и золотистые тона. Камерон почувствовал, что его пленница
расслабилась. Может, заснула? И тут же ее тело склонилось набок, но,
вздрогнув, она сразу выпрямилась.
Ему стало жаль ее. Когда они подъехали к берегу лесного ручья,
поросшему высокой густой травой, Камерон решил устроить привал.
- Мы остановимся здесь на ночь.
Он спешился, потом повернулся, чтобы предложить ей руку. Но она уже
соскользнула на землю. Увидев, как она поморщилась, он помрачнел. Она,
прихрамывая, направилась под дерево, но не для того, чтобы расположиться на
отдых, как он ожидал. Опустившись на колени, она сложила руки и низко
опустила голову.
Он глубоко вздохнул - то ли от отчаяния, то ли от возмущения. А может
быть, из уважения к силе, намного превосходившей его собственную. Усилием
воли он заставил себя не обращать на нее внимания.
Прошло четверть часа, а она продолжала стоять на коленях, и губы ее
шевелились.
Он потерял терпение, грубо схватил ее за плечи и поставил на ноги.
- О чем это ты так горячо молишься?
Глядя куда-то в неведомые дали, она спокойно сказала:
- Ты не исповедник, я не могу сказать тебе.
- Я или твой исповедник - какая тебе разница? Она не подняла на него
глаз и все так же стояла молча.
- Скажи мне, о чем ты молишься? Нет, лучше я сам угадаю, - насмешливо