"Лев Иванович Яшин. Записки вратаря " - читать интересную книгу автора

Он, как статист в спектакле, которого хоть и видно, но не слышно. Впрочем,
есть у него и свое "Кушать подано": когда разминка закончилась, я подал
Хомичу его "игровые" перчатки, а он вручил мне свои "тренировочные".
Всю игру Хомич стоял отлично. Дело шло к благополучному концу -
оставалось 15 минут, и мы вели 1:0. И вдруг Хомич после очередного броска
остался лежать на траве. Вокруг столпились игроки, кто-то попытался помочь
ему подняться, а я глядел на все это, совершенно забыв, что происходящее
имеет самое прямое отношение ко мне.
Отрезвил меня зычный голос Леонида Соловьева:
- Ты что сидишь? Иди в ворота!
Только тут я понял, что один из ста шансов пришел. Но куда девалась вся
моя уверенность! Я еле поднялся с лавки, повторяя про себя, как заклинание,
одну лишь фразу: "Только бы не играть... Только бы не играть... Только бы не
играть..." Повторял, а ставшие ватными ноги несли мое обмякшее тело к
воротам.
Судья дал команду, кто-то из наших защитников ударом от ворот послал
мяч в середину поля, игра продолжалась, но что происходило на поле, я не
видал. Со мной творилось нечто непонятное, никогда прежде не испытанное. Мне
казалось, что весь стадион видит, как у меня частой и крупной дрожью дрожат
и подкашиваются колени. Я чувствовал: сейчас упаду или просто сяду на траву.
Чтобы этого не случилось, я стал быстро расхаживать на негнущихся ногах от
штанги к штанге. Дрожь не унималась, а игра в это время переместилась на
нашу половину поля. Как во сне, увидал я накатывающуюся на меня красную
волну. Увидел, как мяч, пробитый спартаковским нападающим Алексеем
Парамоновым, по высокой дуге летит в сторону моих ворот. Увидел, как к
месту, где мяч должен приземлиться, устремился другой спартаковец - Никита
Симонян. В сознания мелькнуло: "Успею раньше!"-и я кинулся навстречу
Симоняну...
А дальше все было как в том, гагринском, матче. До цели я не добежал,
потому что столкнулся с нашим полузащитником Всеволодом Блинковым,
опережавшим и меня и Симоняна, и сбил его с ног. А тем временем спартаковец
Николай Паршин без малейших помех послал мяч головой в наши ворота.
Счет стал 1:1. Мы упустили верную победу. Мы потеряли дорогое очко. И
всему виною был лишь один человек - запасной вратарь Яшин. Ему было оказано
такое доверие, ему представилась такая возможность показать, на что он
способен, а он...
Я начал постепенно приходить в себя только в раздевалке. Сидел на
стуле, спрятав лицо в ладони, и пытался скрыть слезы. Кто-то из наших
похлопывал меня по плечу: "Молодец, пару приличных мячей вытащил". Кто-то
звал в душ. Потом все эти голоса перебил еще один, начальственный и резкий:
- Кого вы выпустили?! Сосунка, размазню! Тоже мне, вратаря нашли! Гнать
его в шею! Чтоб я его на поле больше не видел!
Я знал этот голос, он принадлежал одному ответственному динамовскому
работнику. Знал я и то, что его слово для тренеров - закон. Знал и понимал:
это конец.
И точно - это был конец. Меня упрятали в дубль всерьез и надолго. В
дубле я провел остаток того года, весь следующий и часть пятьдесят третьего.
Впрочем, наш тогдашний старший тренер Михаил Васильевич Семичастный рискнул
выпустить меня еще раз, в матче с тбилисскими динамовцами. Рискнул и
раскаялся. Сначала все шло благополучно. После первого тайма мы вели 4:1.