"Владимир Яценко. Пленники зимы " - читать интересную книгу автора

Несколько минут у меня уходит на постижение логики, связывающей
американский джип с австралийской птицей.
- Может, "Вранглер"? - уточняю я.
- Да, я хотел сказать "Вранглер", - беззаботно соглашается Николай,
оглаживая ладонями колени.
Отрываюсь от дороги и смотрю на него.
- Не холодно в джинсах? - спрашиваю. - Не по сезону...
- Не боись, самое ценное в тепле да уюте. Эх, жаль что ты его не
долбанул СГС, или хотя бы фарами, лампочки у тебя тоже ничего!
- Да он и так дороги не видит, - примирительно говорю я. - Они же и в
яркий солнечный день с дальним светом едут: посторонись, мол, слепой за
рулем.
Я протягиваю руку к переключателю отопителя и вдруг осознаю, что в
кабине совсем не жарко. Бросаю взгляд на индикаторы термометров: за бортом
"минус двенадцать".
В кабине - "плюс четырнадцать". И неутомимый ветер, поземкой полирующий
дорогу...
- Вот это тачка! - завистливо шепчет напарник. - Мне бы такие деньги.
Каждый день прошу Господа, чтоб разбогатеть...
Мне становится не по себе:
- Ты и у повара будешь денег на завтрак канючить?
- Чего?
- Какой смысл просить денег у того, кто может дать все, и даже то, чего
не купишь за деньги?
- О чем это ты? - настораживается Николай.
- Откуда тебе знать, что принесут деньги? Не проси чего не понимаешь...
- Как это?
- Первое правило агронома: не проси у Бога дождя, проси урожая...
Но он меня уже не слышит:
- Видел, как пронесся?..
- Дурачье, - раздражаясь, отрезаю я, - кто же с горы-то в снег
разгоняется?
- А что ему? "Четыре на четыре"... вездеход!
- Да хоть "восемь на восемь"! Инерция... знаешь, сколько эта штука
весит?
Попробуй на скользкой дороге ее остановить. А там, в низине, еще и
поворот.
- Ученый человек, - вздыхает Николай, - "инерция", "восемь на
восемь"... Что там радио? - бормочет он, переползая на второе пассажирское
кресло, ко мне поближе.
С кнопками бортовой магнитолы Николай уже давно разобрался. Он бодро
набирает команды, и в кабине разливается терпкий, тянущий душу звук
саксофона с акцентирующими гитарными переборами. Радио слушать в эти
утренние часы - одно удовольствие: ни раздражающей рекламы, ни
мозгодробительной чепухи говорунов-диджеев.
За пеленой снега замечаю препятствие справа, отворачиваю влево и
смотрю, как мимо проползает занесенная снегом повозка.
- Да это же Петрович! - восклицает Николай. - Тпру-у! Тормози, то есть.
Он хватает шапку, бросается к двери и, пока я притормаживаю, осторожно
вползая на обочину, успевает поправить шарф и застегнуть пуговицы полушубка.