"Ив Жего, Дени Лепе. 1661 " - читать интересную книгу автора

Венсен, тем скорее вы избавитесь от усталости переезда и шума.
Мазарини, у которого при каждом толчке кареты на неровной мостовой лицо
искажалось от боли, молча кивнул. Протянув руки вперед, он попытался
улыбнуться трем девицам, сидевшим напротив.
- Прощайте, мои прелестницы, спешите предаться легкомысленным
удовольствиям. Они столь же юны, как и вы, и ваш старый дядюшка не вправе
отрывать вас от жизни под тем предлогом, что жизнь покидает его...
Три его племянницы, вскрикнув в один голос от радости, склонили головы,
дабы удостоиться благословения старика. Ладони кардинала коснулись сплошного
леса густых, черных, как смоль, волос, которые каждая из девушек в этот
вечер гладко причесала на прямой пробор. Когда Мазарини опустил руки,
Кольбер стукнул в стенку кареты у себя за спиной, давай кучеру знак
остановиться. Дверца распахнулась навстречу шумной, пестрой толпе зевак,
освещенной первыми отблесками факелов. От полыхнувшего света Мазарини
прищурился. Последней из кареты выходила Гортензия - она слегка пожала
старику руку и поднесла ее к своим губам. Затем, опираясь на руку форейтора,
живо соскочила на мостовую и уже в следующее мгновение скрылась в толпе,
будто поглотившей ее. Меж тем карета, покатившая следом за конными
гвардейцами, вновь оказалась в тишине. Слышался лишь дробный цокот лошадиных
копыт.
- Четыре месяца, Кольбер. Они сказали; мне осталось четыре месяца. А я
говорю - месяц, не больше. Знаю я этих лекарей. Астролог предупредил:
большая опасность приходится на эту луну, но самого худшего надо ждать на
следующую. И его полуправде я верю больше, чем лести кровососов... Выпустили
из меня чуть ли не всю кровь и теперь боятся, как бы я не преставился.
К удивлению Кольбера, Мазарини схватил его руку и сжал ее что есть
силы.
- У нас больше нет времени. Пора мне подумать о величии и о будущем.
Как только прибудем в Венсен, немедленно разыщите Роза. Пришел час
переложить наши труды на бумагу.
Пальцы старика разжались - он будто заснул под мерное покачивание
кареты. Кольбер тоже закрыл глаза, улыбаясь в душе при мысли о безмозглых
глупцах, сбившихся стадом в театре, где не продохнуть. "Дурачье
несчастное, - подумал он. - Как им только не жаль тратить время на жалкое
лицедейство, которому жить на афише от силы неделю".
И с этой полной желчи мыслью он забылся сном.

* * *

Из трех племянниц кардинала две пока еще носили фамилию Манчини. На
всех троих были туалеты одинакового фасона, отличавшиеся лишь цветом: на
Марии был зеленый наряд, на Гортензии - красный, а на Олимпии - золотой. С
забранными сеткой волосами, обрамлявшими их овальные лица и уложенными в
толстый пучок, удерживаемый на затылке той же сеткой, сестры производили
поразительное впечатление, ибо их головы, являвшие собой точные копии друг
друга, казалось, были отлиты из одной формы. И только пристальный
наблюдатель мог бы заметить кое-какие различия: Мария, самая юная, обладала
нежными чертами, пленившими молодого короля Людовика XIV, что не могло не
стать предметом несмолкаемых разговоров и сплетен; Гортензия, любимица
кардинала, менее красивая из троих, выглядела грустной; а Олимпия, с более