"Зое Дженни. Комната из цветочной пыльцы " - читать интересную книгу автора

строить отель, - их звонким голосам с большим трудом удается перекричать шум
стройки. Люси вернулась к машине и причесывается, смотрясь в переднее
зеркало. Я спрашиваю у нее, не Вито ли здесь строит, но она лишь безразлично
пожимает плечами и заводит машину. Мне хочется поехать с ней туда, где мы
еще никогда не были, но она той же дорогой едет обратно. Люси окружена
легкостью, как непроницаемым стеклянным колоколом, и лишь бы хоть что-то
сделать, я жму на кнопку, боковое стекло с тихим гудением опускается. Все
еще представляя себе, как безразлично Люси пожимает плечами, я вдруг
чувствую, что мне становится на все наплевать, наклоняюсь к ней и возле
самой щеки зло шепчу: "Если не хочешь сказать, что это из-за Вито они тут
полдеревни снесли, лишь бы выстроить ему отель, скажи хотя бы, что произошло
с Алоисом. Ведь это был не несчастный случай?
Давай хоть один-единственный раз поговорим об этом, мы же обе прекрасно
знаем, что ты врала Альберти".
Я выпаливаю эти колкие слова и чувствую, как они повисают в воздухе.
Кровь отхлынула от губ Люси, в уголках заметны розовые комочки помады. На
бешеной скорости она молча ведет машину вверх по извилистой дороге. Над
оливками, разросшимися по холму, уже показалась деревенская стена. Я смотрю
в ту сторону, наблюдая за тем, как с каждым метром деревня становится все
видней. Слова медленно опускаются на меня, тяжелые, как железные брусья. Они
вдавливают меня в сиденье и неподвижно покоятся на мне до тех пор, пока мы
не приезжаем домой и не расходимся по разным комнатам.

Мне снится сон, будто Люси сидит в ванной, облицованной белым кафелем.
Причудливо изогнувшись, она красит лаком ногти на ногах. Я хочу за что-то
перед ней извиниться и положить руку ей на голову. Но когда я протягиваю
руку, она касается голого черепа. На голове у Люси ни единого волоса. Я зову
отца, который стоит в углу. Но вместо рта у него много маленьких красных
крестов. И вместо глаз - кресты. Когда я подхожу к нему, он превращается в
крошечную плюшевую игрушку, которая валится мне в руки. От страшных снов я
уже больше не просыпаюсь с криками.
Простыня намокла от холодного пота, и я вывешиваю ее из окна на солнце.
Я настежь открываю все окна, чтобы впустить солнце, которое высушит комнату
от страшных снов. Я ненавижу свои сны. Но больше не кричу.

Сегодня у Люси сорок пятый день рождения. С завтраком на подносе я иду
к ней в комнату. На кровати валяется скомканная простыня.
"Сад лишь тогда по-настоящему красив, - сказала однажды Люси, - когда
возле лестницы, ведущей в сад, растет смоковница". Я еду на автобусе в
ближайшую деревню. Слегка на отшибе, у шоссе, есть цветочный магазин. В
бетонном зале выстроились деревья в глиняных горшках. Я останавливаюсь перед
молодым инжирным деревцем. На верхушке ствола, слабенького, как иссохшая
нога, во все стороны растут листья.
- Красивое дерево, - говорит продавщица, появляясь из-за кустарника, в
руках у нее лейка. - И оно будет большим, - она ставит лейку на землю и
показывает рукой: - Эти деревья вырастают до десяти метров.
Продавщица обвязывает дерево веревкой. Я выношу его на плече.
Дорога к автобусной остановке идет через аллею. Между деревьями стоят
скамейки. Впереди сидят две девочки и шушукаются. Склонившись над журналом,
они читают, заговорщически шепча что-то друг другу. Раскрытый журнал у них